Святой: гарпун для Акулы
Шрифт:
Чубин хотел что-то возразить, но промолчал. В последних словах слышалась почти неприкрытая угроза в его адрес. До сих пор комитетчики такого себе не позволяли, а значит, было над чем задуматься.
После того как совещание закончилось, Кушайло крепко пожал руку генералу ФСБ, не скрывая искренней радости.
— Вы довольны, Илья Юрьевич? — удивился тот. — Ведь своих же будем топить.
Капитан «Ушакова» смотрел, как офицер связи разбирается с одноразовым шифром. Рядом с капитаном стоял дежурный радист.
Гой сам спустился в радиорубку, когда минут
— Ну? — нетерпеливо выдохнул он.
— Все то же.
Гой вспылил:
— Ты мне приказ сообщи! «То же» жене своей будешь говорить в постели.
Офицер протянул капитану текст приказа. Игорь Владимирович мгновенно пробежал его взглядом.
«Сглазили!» — мелькнуло в голове у Гоя.
Еще перед выходом в море Игорь Владимирович почуял неладное. Наверное, каждый хоть раз в жизни испытал что-нибудь подобное. Это своего рода внутренний прибор, барометр, работающий на прошлом опыте и интуиции. Вот почему Гой облегченно вздохнул, когда получил приказ возвращаться. И вдруг такое!
Нет, конечно, он ожидал худшего: аварии, столкновения, да хоть встречи с инопланетянами. В конце концов, подводная лодка — не прогулочный катер с дискотекой. Но отправить на дно свой же сухогруз?!
Он вернулся в центр управления огнем. «Ушаков» двигался на северо-запад со скоростью двадцать узлов.
— Товарищ капитан, — сказал по телефону мичман, — у меня есть контакт.
— Придется немного подождать. Держи объект по всем активным системам.
— Мы его быстро нагоняем. Сигнал устойчивый.
Акустик подтвердил, что вышли на «Сокол». Теперь нужно было подняться на поверхность, на глубину перископной антенны, и передать сообщение в Москву, чтобы оттуда подтвердили приказ.
Гой надеялся, что к этому времени цель не уйдет из сектора. До Северной Кореи оставалось всего ничего. Потопить «Сокол» в территориальных водах КНДР означало бы спровоцировать международный скандал.
Наконец Москва дала «добро». Игорь Владимирович выругался про себя. С этой минуты он превратился в винтик большого слаженного механизма.
Когда Новиков спустился в трюм, все было кончено.
Длинная тонкая нить проволоки, которую Колька приспособил под антенну, порванной струной повисла вдоль стены.
Одним своим концом она дотягивалась до края шлюза, вторым — перебитая чьим-то прицельным выстрелом, едва касалась дна. Рядом, широко раскинув руки, с лицом, обращенным вверх, лежал Серегин.
Смерть настигла его врасплох, словно сорвав последний осенний лист с дерева и бросив мертвого к ногам убийц.
Виктор насчитал на его куртке шесть рваных отверстий.
Он почти не знал этого парня. Их знакомство уложилось в две непродолжительные встречи. Чтобы назвать человека другом, двух часов явно недостаточно. Да и могли ли быть друзья у Новикова?
— Легко сдох, скотина! — пнул безжизненное тело носком ботинка матрос. — Прямо на лету. Ну ничего, зато второй жив. Пока!
Это зловещее «пока» заставило бывшего «афганца» вздрогнуть, будто кто-то неосторожно задел обнаженный нерв. Внутри Новикова сдетонировал заряд такой силы, что его хватило бы выжечь весь сухогруз дотла. Внезапная перемена в лице Виктора напугала матроса, наслышанного о зековском прошлом Новикова. Но он расценил это по-своему:
— Я вижу, ты тоже не прочь пострелять? Могу устроить.
Капитану нужны профессионалы вроде тебя.
Виктор молчал, завороженно глядя на рукоятку пистолета, выглядывающего из-за Колькиной куртки. В это мгновение брезент, закрывающий странную, похожую на гигантский зонт конструкцию, со зловещим шорохом пополз вниз, и из-под него во всей своей мрачной красе возник боевой вертолет.
Зрелище привлекло внимание собеседника Новикова.
Тот на секунду отвернулся, поглощенный внезапным превращением брезентового кокона в винтокрылое чудовище.
Этого было вполне достаточно, чтобы Виктор успел вытащить пистолет и спрятать у себя за поясом.
«Извини, Колька, — он мысленно попросил прощения у Серегина, — в который раз ты меня спасаешь. Ну да ладно, скоро сочтемся».
— Страшная зверюга! — Матрос восхищенно облизнул губы. — Что-что, а оружие мы пока делать не разучились. Ну так как? — снова обратился он к Новикову. — Смотри не прогадай. Дело-то стоящее.
Виктор поднялся. Затянув до половины «молнию» на куртке, он стал пристально рассматривать неожиданного доброжелателя. Навязчивое упорство, с которым тот предлагал свои услуги, выдавало шкурный интерес. От взгляда Новикова не ускользнула и татуировка на тыльной стороне ладони, служившая своего рода опознавательным знаком.
— Сидел? — коротко спросил Виктор.
От прежней самоуверенности матроса не осталось и следа.
— Вроде того, — промямлил он, по-совиному выпучив глаза. — Малолеткой загремел в колонию.
— Значит, ты в курсе, что делают на зоне с подсадными утками вроде тебя?
Не давая ему опомниться, Новиков вплотную прижал собеседника к стене локтем правой руки уперся ему в подбородок, а левой ухватился за ремень, так, чтобы он не мог пошевельнуться.
Снующие по трюму были настолько поглощены собственными делами, что не замечали происходящей в дальнем углу сцены. Кто-то успел оттащить в сторону брезент, еще несколько человек отволокли тело задушенного Святым головореза. Только мертвый Колька Серегин оставался сиротливо лежать рядом с лестницей, беспомощный что-либо изменить в своей судьбе.
Мысль о Кольке заставила Новикова сильнее надавить на кадык. Матрос захрипел, запрокинув голову набок и истошно колотя пятками по металлической обшивке трюма.
Виктор слегка ослабил хватку.
— Говори, кто послал тебя пудрить мне мозги?!
С трудом ворочая налившимся свинцовой тяжестью языком, матрос выложил все начистоту:
— Генерал, который плывет на «Соколе».
— Зачем я ему?
— Не знаю, — честно признался незадачливый подручный Банникова. Но, заметив, что Виктор собирается повторить процедуру заново, испуганно завопил: