Святой: гарпун для Акулы
Шрифт:
— Авторитет! Ему все мак сдают!
— Пахан долины? Не дури, Али. Не связывайся с наркотиками, — убеждал его Святой. — Руки есть. Перебирайся в Россию. Будешь жить как человек.
— Нет, командир. Считай, пятьдесят лет честно жил.
И что? Не хочу, чтобы моя семья голодала и без дома была.
Мамед лучше своих людей бережет, чем государство. У него своя страна и свои законы. Буду мак растить. Пусть жрут эти сволочи — подохнут быстрее! Они без дури дышать не могут.
Для них и буду стараться. Нет, командир, перевернулся мир.
Попробуем
Тут с очередной инспекцией подоспел подполковник Дронов и, разумеется, устроил Святому разгон.
— Снова выкрутасы, старший лейтенант! — возмущался гэрэушник. — Опять своевольничаешь! Это же все равно что волка в овечье стадо запустить! По агентурным сведениям, именно турки сколачивают боевые группы, вооружаются для отпора киргизам! Вы понимаете?! Куда он собирается перебираться?
— В Чуйскую долину, — ответил Святой.
— Пожалуйста! — торжествующе закричал подполковник. — Заповедник наркобизнеса! Там, именно там следует ждать нового конфликта. Рогожин, идет передел сфер влияния в республике. Мы теряем над ней контроль, а вы миндальничаете. Приют из военного объекта устроили!
— Я был против, решительно против. Посодействуйте, товарищ подполковник, в переводе меня на другое место, — с наглостью обреченного заявил лейтенант Кунаев. — Климат жене противопоказан. Астма у нее.
Дронов отогнал просителя:
— По инстанции рапорт подавайте. Понятие служебной субординации вам неизвестно? Развели бардак на вверенном объекте! Солдат распустили. Посмотрите на взвод Рогожина: аккуратные, подтянутые, обмундирование выстиранное.
А ваши?! Мерзость запустения! Идите, лейтенант.
— Но, товарищ подполковник…
Гоблин взъярился.
— И никаких но! — голосисто завопил он и замахал руками, как ветряная мельница. — Бегом марш от меня, разгильдяй! Ваша супруга более достойна носить погоны, чем вы!
Место ему не нравится, слюнтяй! В армии не выбирают. — Дронов был в ударе. Обычная брезгливая вежливость сменилась разухабистой матерщиной.
Кунаев отскочил как ошпаренный, побежал к себе, откуда немедленно донеслась не менее виртуозная брань слышавшей все жены. Святой приготовился дать отпор Гоблину.
— Я семью Сулейманова беру под личную ответственность, — заявил он подполковнику. — У него женщины, ребенок больной на руках, какое там к лешему оружие.
— Под вашу ответственность пусть остается! — внезапно легко согласился Дронов. — Вы что думаете, я не человек?
Как вы меня там прозвали — Гоблин?
— Откуда вам известно? — опешил Святой.
Прозвище имело хождение исключительно среди солдат батальона и родилось недавно.
— Должность и профессия обязывают! — усмехнулся Дронов и действительно стал похож на человека. Подполковника что-то тяготило. — Послушайте, Рогожин, вы честный офицер. Если бы вы узнали, скажем так, о неблаговидных деяниях своего начальника, как бы поступили?
— Рапорт бы подал. Но у нас сволочей в батальоне не держат.
— Я уже слышал это! Не надо повторяться! — слегка раздраженно заметил Дронов. — А если начальник недосягаем для критики и в некоторой степени для правосудия?
— Напустили вы тумана, товарищ подполковник. «Крыша», что ли, кремлевская над начальником?
Дронов замялся. Вышколенность сотрудника военной разведки мешала ему быть откровенным.
— Факты, Рогожин, у меня имеются. Весьма неприглядные факты, отчетливо произнес он и посмотрел старшему лейтенанту прямо в глаза. Касаются они генерал-майора Банникова…
Настала очередь вздрогнуть Святому. Гэрэушник нарушает кастовую круговую поруку! Это или провокация, или…
Разведчик вдруг спохватился и замолчал.
— Забудьте о нашем разговоре. Рогожин! — попросил Дронов. — Ради собственного блага забудьте. И никогда не связывайтесь с Банниковым, не соблазняйтесь ни на какие посулы.
Ссутулясь больше обычного, подполковник зашагал к машине, но обернулся и крикнул:
— А турка держите под прицелом! У них далеко идущие планы! Информация абсолютно достоверная!
Али ничуть не удивился, когда Святой поделился с ним «далеко идущими планами» самого отца семейства и его соплеменников.
— Мужчина должен защищать свой дом и семью! — произнес турок прописную истину. — У меня немного денег осталось, куплю автомат, как у Василия. — Он перехватил взгляд Рогожина и заверил:
— У тебя, командир, ничего не возьму. Ты ведь нас приютил! У других солдат куплю! Нет проблем.
Спокойная обстановка благотворно подействовала на беженцев. Мальчишки освоились и с разрешения командира помогали солдатам выполнять мелкие работы. Жена Кучаева нашла себе собеседниц, призналась женщинам, что уже третий месяц как беременна, а Ася висла на Голубеве, не отпуская сержанта ни на шаг от себя.
Святой в шутку обещал сержанту освободить его от караульной службы.
Обещание выполнить не пришлось…
— Вставай, Дмитрий! Да просыпайся же ты! — тормошила жена Кучаева старшего лейтенанта.
Утренний сумрак крадущимися серыми полосками света проникал в окна казармы. Святой что-то промычал и вновь натянул одеяло.
— Дмитрий, поднимайся! На третьем посту часовой исчез! — повторяла женщина как заведенная.
— Что ты мелешь? — пробормотал Святой. Смысл сказанного с трудом доходил до него.
— Часовой пропал! — истерически вскрикнула перепуганная женщина. — Мой побежал на третий пост, а я — к тебе!
Со вчерашнего дня часть солдат забрали в город на тушение пожаров, оставив для охраны складов половину взвода Рогожина и шестерых людей Кучаева.
— Министр внутренних дел республики усмирил Ош! — торжественно возвестил майор-милиционер, приехавший вместе с военными.
Пришлось сократить количество постов. Солдат оставили только у ворот, на вышках и по углам трапециевидной площадки объекта. Третий пост располагался в дальнем углу северной стороны. Здесь холмы расступались, образуя ложбину, выходящую в открытую степь.