Святой Рейтинг
Шрифт:
Не доходя до участников экспедиции, старик остановился посередине дороги.
– Кто вы, люди? – звучно спросил он. – Я вас не знаю.
Вот те раз! Ни здравствуй, ни прощай… Да и тон был, мягко говоря, вызывающий. Фёдор мигом вскипел. Он уважал старость, но не беспардонную. Уже готов был сорваться с губ адекватный ответ, но вмешалась Валя-Кира.
– Здравствуйте! Мы вас тоже не знаем, – мягко сказала она.
Простые вроде бы слова произвели на проповедника странное впечатление. Он даже отступил на шаг. Бородатое лицо словно облили коктейлем из удивления и негодования пополам. Вероятно, так бы выглядел человек,
– То есть как это «не знаем»? – грозно переспросил он, поднимая свою как бы трость. – Думай, что говоришь, женщина! Меня в этих краях каждая собака знает!
Ну, всё! Фёдор открыл рот, чтобы дать отпор хамящему Варфоломею, однако его опередил Лефтенант.
– А мы не собаки, и вас не обнюхивали, – мирно пошутил он. – К тому же мы не из этих краёв.
У проповедника отвисла челюсть.
– Не из наших краёв? – повторил он, запинаясь.
– Ну да. Пришлые мы.
– Так вы, значит, оттуда… с Большой Земли?!
– Натурально, – подтвердил Мориурти, с интересом глядя на Варфоломея. – Именно с Большой.
– Большее не бывает, – встрял Фёдор. – А в чем дело?
И тут случилось неожиданное. Проповедник звучно упал на колени и простёр к путникам дрожащие руки.
– Вы пришли! – воскликнул он рыдающим голосом. – Аллилуйя! Святой Рейтинг услышал мои молитвы!
Ничего не понимающий сын эфира счёл своим долгом поднять грузную старость на ноги. Варфоломея от волнения колотило. Его ответили в тень, посадили на траву и напоили водой. Мориурти предлагал использовать виски, но Лефтенант не поддержал.
– Вы пришли! – снова и снова повторял немного успокоившийся Варфоломей, не выпуская Валиной руки. – Я так ждал, так надеялся… Ну, что там на Большой Земле? Сериал «Бешеный в бешенстве» ещё идёт? А «Яростный в ярости»? А кто теперь император? А книгоманов искоренили? А видеопанели теперь, наверно, и не узнать – похорошели, наворотов прибавилось…
Проповедник задыхался, большое лицо побагровело и нервически дёргалось. Лефтенант и Фёдор обменялись тревожными взглядами: инфаркт Варфоломея в планы экспедиции не вписывался. Профессор полез в аптечку, но тут Валя-Кира положила руки на виски старика и начала их массировать.
– Успокойтесь, – негромко сказала она, – постарайтесь расслабиться Вы среди друзей. Вам ничего не угрожает. Всё хорошо…
Не прекращая делать массаж, она принялась что-то бормотать про себя. Спустя несколько минут проповедник пришёл в норму. На лице проступил здоровый румянец, дыхание стало ровным, руки перестали дрожать. «Колдунья», – благоговейно подумал Фёдор.
– А теперь давайте поговорим, – предложил Лефтенант, усаживаясь в тенёк рядом с проповедником. – Мы, разумеется, ответим на все вопросы. Но, может быть, сначала вы расскажете, что у вас происходит, как жизнь идёт?
Варфоломей только махнул рукой.
– Да разве это жизнь… – горько сказа он.
Варфоломей Кулубникин родился и вырос в город Самецке.
Это был маленький глухо провинциальный городишко, смахивающий на разросшуюся деревню, ничем не примечательный, славный исключительно вкуснейшими соленьями да вареньями по местным рецептам. Общественная жизнь Самецка сводилась к обсуждению сериалов и эфирной политики каналов. Значительная часть самцов и самок состояли в объединении фанатов реалити-шоу «Уж замуж невтерпёж» («Марьяж-ТВ»)
Телесигнал отключился лет десять назад.
День, когда погасли видеопанели, Варфоломей вспоминал со страхом. Сначала он вместе с другими туземцами решил, что настал конец света. Были толпы на улицах… заплаканные лица и воздетые к небу руки… душераздирающие крики и несвязные молитвы, обращённые к святому Рейтингу… ужас в глазах матерей, судорожно прижимающих детей к груди… трудные рыдания мужчин…
Спустя два или три дня выяснилось, что конца света нет. Зато началась ломка. Этот период Варфоломей запомнил смутно. Вроде бы неделю не ел и не пил. То валялся на кровати, тупо уставившись в потолок, то кидался на видеопанель, исступлённо целуя погасший экран и умоляя показать хотя бы прогноз погоды, хотя бы рекламу. Но видеопанель молчала.
Постепенно крепкий организм справился с потрясением. Исхудавший, заросший бородой Варфоломей Кулубникин впервые за много дней с трудом вышел на улицу, и увидел, что жизнь почему-то продолжается. Но как же она изменилась!
Испуганные самцы и самки рассказывали друг другу, что беда не приходит одна. Мало того, что исчезло телевидение, так к тому же Самецк, Нижние Динозавры и ряд других населённых пунктов Калужского района оказались отрезаны от мира невидимой, но непроходимой стеной. Страшную весть принесли беженцы, которые наткнулись на неё в попытке выбраться из района бедствия… Всякая связь также исчезла.
Варфоломей даже не пытался понять причину катастрофы. Зато понял, что отныне и, может быть, навсегда, их территория для остального мира потеряна. Остальной мир для территории – тоже. Оно бы и полбеды: Самецк, Поросячий Угол, Мотыгино, и другие поселения зоны были от века самодостаточны, и в связь с внешним миром почти не вступали. Туземцы никуда не стремились, да и к ним никто не спешил. Но раньше было телевидение, а теперь… Теперь предстояло выживать.
Потянулись тоскливые годы. Варфоломей много молился святому Рейтингу, и, чтобы утолить душевную тоску, записывал по памяти в тетрадочке сюжеты любимых сериалов. Он ждал и надеялся. Но далеко не все сограждане следовали его примеру. С недоумением и нарастающим страхом Варфоломей стал замечать, как меняется привычный уклад, а главное, окружающие люди.
Сначала изредка и робко, а затем всё чаще и смелей туземцы начали ходить друг к другу в гости. Пили чай и что покрепче, закусывали, разговаривали – словом, общались. Дальше – больше. Живущий по соседству пенсионер откопал на огороде целую библиотеку, зарытую ещё прадедом в далёкую эпоху великого противостояния между Интернетом и телевидением. Постепенно книги пошли по рукам, и чтение впервые за века вошло в быт самцов.
События развивались. Нашёлся местный Кулибин, который при помощи лома, лопаты и добровольцев сгондобил типографию. Другой Кулибин от нечего делать придумал простенькую технологию добычи бумаги из окружающей древесины. Теперь ничто не мешало наладить в зоне производство книг, и оно было налажено. Сначала перепечатывали старые тексты, а потом дело дошло до собственных произведений. Народ, страдающий от избытка свободного времени, ударился в литературное творчество. Появилась и первая газета, затем журнал…