Святой Розарий
Шрифт:
Холодно. – Убого. – Я раб Иосифа. – Как добр этот Иосиф! Он относится ко мне, как отец к своему сыну. – Он разрешает мне даже брать на руки Младенца, и я часами напролет шепчу Ему что-то нежное и горячее!..
И целую Его – поцелуй и ты, – и качаю Его, и пою Ему, и называю Его Царем, Любовью, моим Божеством, моим Единственным, моим Всем!.. Как прекрасен Младенец… и как мало этих десяти молитв!
Сретение Господне Исполнились дни очищения Матери по закону Моисееву, и надлежало идти с Младенцем в Иерусалим, чтобы представить Его пред
В этот раз, друг мой, ты понесешь клетку с горлицами.
– Ты уразумел? Она – Непорочная – покоряется Закону, как если бы была нечистой.
Научишься ли на этом примере ты, бестолковое дитя, исполнять Святой Закон Божий, даже если от тебя потребуется жертвы?
Очиститься! Ты и я нуждаемся в очищении! – Искупление и – превыше искупления – Любовь. Любовь – как прижигание, которое счищает паршу с нашей души, и как пламя, своей божественной вспышкой испепеляющее ветошь нашего сердца.
Муж праведный и благочестивый, движимый Святым Духом, пришел в храм – ему было предсказано, что он не умрет, доколе не увидит Христа, – взял на руки Мессию и сказал: "Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром; ибо видели очи мои Спасителя" (ср. Лк 2. 25-30).
Потерянное дитя
Где Иисус? – Владычица: Дитя!.. Где Ты?
Плачет Мария. – Напрасно метались мы – ты и я – от группы к группе, от каравана к каравану: Его никто не видел. – Иосиф, тщетно старавшийся сдержать слезы, тоже плачет… У ты… И я.
Я, как нерадивый слуга, плачу в три ручья и вопию к небу и к земле… потому что когда Он потерялся по моей вине, я не возопил.
Иисус, если бы можно было никогда больше не терять Тебя… Конечно, несчастье и боль всех нас сближают, как сбизил грех, и вырываются у каждого стоны глубокого раскаяния и жаркие слова – которые перо не может, не должно передать.
И в утешение, когда – после трех дней отсутствия! – мы с ликованием найдем Иисуса, беседующего с учителями Израиля (ср. Лк 2. 46), в твоей душе – и в моей – глубоко запечатлеется долг: оставить своих домашних, чтобы служить Отцу Небесному.
Скорбные тайны
Моление в саду Молитесь, чтобы не впасть в искушение. – А Петр заснул. – И другие апостолы. И ты спишь, дитя мое.., и я – второй Петр – тоже спал.
Иисус, покинутый и скорбящий, томился и кропил землю Своим кровавым потом.
На коленях, на твердой земле, надолго погруженный в молитву… Плачет из-за тебя… и из-за меня: давит Его бремя грехов людских.
Pater, si vis, transfer calicem istum a me. Отче! о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня!.. впрочем, не Моя воля, sed tua fiat, но Твоя да будет (Лк 22. 42).
Ангел с небес укрепляет Его. – Иисус в тоске. – Длит prolixius, молясь все напряженнее… – Вот Он приближается к нам, спящим: встаньте и молитесь, – повторяет Он нам, – чтобы не впасть в ускушение (Лк 22. 46).
Иуда – предатель: поцелуй… – Меч Петра сверкнул в темноте. – Иисус говорит: как будто на разбойника вышли вы… чтобы взять Меня (Мк 14. 48).
Мы малодушны: следуем за Ним поодаль, однако уже проснувшиеся и молящиеся. – Молитва… Молитва…
Бичевание Господа И сказал Пилат: У вас есть обычай, согласно которому отпускают одного узника в честь Пасхи. Кого же мы освободим, Варавву – разбойника, осужденного вместе с другими за убийство, – или Иисуса? (ср. Мф 27. 17) – Смерть Ему! а отпусти нам Варавву, – закричал народ, подстрекаемый своими начальниками (ср. Лк 23. 18).
Снова говорит Пилат: что же я сделаю Иисусу, называемому Христом? (ср. Мф 27. 22) – Crucifige eum! – Распни Его! (Мк 15. 14).
В третий раз произносит Пилат: какое же зло сделал Он? Я ничего достойного смерти не нашел в Нем (Лк 23. 22).
Но они еще яростнее закричали: распни Его, распни Его! (ср. Мк 15. 14).
Тогда Пилат, желая угодить народу, отпускает им Варавву, а Иисуса приказывает бичевать.
Привязан к колонне. Изранен.
Слышны удары бича по Его истерзанному телу, по Его пренепорочному телу, которое терпит муки за твое греховное тело. – Еще удары. Еще беспощадней. Еще и еще…
Предел человеческой жестокости.
Наконец, утомившись, отвязывают Иисуса. – И тело Христа, тоже утомленное болью, падает как подкошенное: бесчувственное и полумертвое.
Ты и я не можем вымолвить ни слова. – Слова бессильны. – Вглядывайся, вглядывайся… не торопясь.
После этого… неужели ты все еще боишься покояния?
Коронование терниями
Утолена жажда мученичества нашего Царя!
– Приводят моего Господа во двор претории и собирают весь полк (ср. Мк 15. 16).
– Грубые солдаты обнажают Его безгрешное тело. – Багряницей, ветхой и грязной, прикрывают Иисуса. – Трость вместо скипетра в Его правой руке…
Венец из терниев, вонзающихся под ударами, делает Его Царем – издевательский знак Его царского достоинства… Ave Rex Iudaeorum! (Мк 15. 18) – Пусть Бог спасет Тебя, Царь Иудейский. – И бьют Его по голове. И дают пощечины… и оплевывают Его.
Увенчанного тернием и одетого в пурпурные лохмотья, Иисуса выставляют перед народом иудейским: Ecce Homo! Се, человек! И вновь первосвященники и их слуги поднимают крик: распни, распни Его! (ср Ин 19. 5 и 6).
Не мы ли – ты и я – отплатили Ему венцом из терниев, и пощечинами, и плевками?
Больше никогда, Иисус, больше никогда… И с этим твердым и ясным намерением заканчиваем очередной десяток молив Розария.
Несение Креста Неся Свой Крест на плечах, шел Он к Лобному месту, которое по-еврейски именуется Голгофа (ср. Ин 19. 17). – И захватили некоего Симона, родом из Кирен, шедшего с поля, и взалили на него Крест, чтобы нес за Иисусом (ср. Лк 23. 26).
Исполнилось сказанное Исаией (Ис 53. 12): cum sceleratis reputatus est, к злодеям причтен был – ибо вели с Ним, чтобы предать смерти, и двух других, которые были разбойниками (ср. 23. 32).