Святые в истории. Жития святых в новом формате. XII–XV века
Шрифт:
Перед тем как назначить дочь своей преемницей, царь Ростеван созвал совет, где объявил о своем намерении, ведь «сегодня-завтра не станет меня…»
Даже если судить по сказке Руставели, лучшие мужи Грузии были не в восторге от предложения царя. Мудрецы стали говорить Ростевану в ответ:
…Царь, с ущербною луной, Как бы звезды ни сияли, не сравниться ни одной. Увядающая роза дышит слаще молодой. Что ж ты сетуешь на старость и зовешь ее бедой? Нет, не вянет наша роза, не тверди нам, царь, об этом! —и другие красивые слова в восточном духе, в надежде, что он все-таки передумает.
Но потом советники все же утвердили решение царя возвести на трон молодую женщину, царевну Тинатин, сказав:
Хоть и женщина, но Богом утверждается царица. Мы не льстим: она способна на престоле потрудиться. Не напрасно лик царевны светит миру, как денница: Дети льва равны друг другу, лев ли это или львица.В переводе «Витязя в тигровой шкуре» поэта Николая Заболоцкого фраза «хоть и женщина» звучит так, как и должна была, наверное, прозвучать на том совете, – почти как тяжкий вздох.
После проведенной церемонии Георгий III еще шесть лет сам управлял государством. Он был сильным и авторитетным грузинским правителем, как сообщает летописец, «государи Греции, Рима, Индии и Аравии обращались к нему, как к брату, и слали ему дары».
Георгий III умер в 1184 году, когда Тамаре было приблизительно девятнадцать лет. К тому времени ушла из жизни и ее мать, царица Бурдухан. Из близких родственников у Тамары осталась только тетушка Русудан.
Судя по всему, восхождение на престол молодой женщины, к тому же сироты, оставшейся почти безо всякой поддержки, происходило вовсе не так складно и красиво, как в поэме Руставели.
И склонились перед нею все собравшиеся ниц, И признали эту деву величайшей из цариц.Грузинский историк Иванэ Джавахишвили обратил внимание на упоминающийся в летописях факт вторичного коронования царицы Тамары. А это означает, что после смерти отца ей пришлось снова подтверждать свое законное право на престол. «Ясно, что на этот раз предметом суждения должен был быть вопрос о праве женщины быть правительницей Грузии», – пишет Джавахишвили.
Царская власть в средневековой Грузии опиралась на совет влиятельных мужей (дарбези), куда входили церковные иерархи, игумены крупных монастырей, государственные деятели и военачальники.
На первом же собрании совета царица Тамара заявила о своем понимании царской власти, доказав, что она в полной мере переняла от отца твердость характера и то, что сейчас назвали бы стратегическим мышлением.
«Святые отцы!.. Вы действуете словом, а я буду действовать делом, вы – учением, а я – исполнением, вы – наставлением, а я – дозором. Подадим друг другу руку помощи для безбоязненного сохранения священных законов, дабы не сделаться нам всем ответственными; вы действуете как священнослужители, а я буду действовать как царь, вы – как сановники (правители), а я – как страж», – сказала она старейшинам.
Другими словами, царица Тамара обещала не вмешиваться в дела духовенства, но решение государственных вопросов оставляла за собой и своими советниками. Сказав это, как пишет летописец, царица Тамара покинула собрание.
В летописях не раз еще будет встречаться этот жест, за которым видна мудрая тактика царицы Тамары: высказать свое мнение и тут же покинуть собрание, предоставляя государственным мужам дальше уже между собой договариваться и принимать решения. В таком поведении было и уважение к убеленной сединами мудрости, и соблюдение необходимой дистанции, и стремление не ущемлять своей властью мужскую гордость.
В страну был призван бывший Католикос Грузии, ученый-богослов Николай Гулабридзе, живший тогда в Иерусалиме. Далекий от всех придворных интриг и враждующих между собой кланов, он стал наставником царицы Тамары во многих государственных делах.
И действительно, довольно скоро в Грузии многие почувствовали перемены как в церковной, так и в государственной сферах. Епископы, запятнавшие себя какими-либо неблаговидными поступками, были отстранены от служения, чиновники, пойманные на воровстве или вымогательстве, смещались со своих должностей.
«Я отец сирых и судья вдов», – говорила царица Тамара, особо ратовавшая за справедливый суд над бедняками.
И вот что удивительно: в летописях говорится, что во время царствования Тамары в Грузии не было ни одного случая смертной казни преступников или даже телесного наказания, хотя бы розгами.
В это трудно поверить, зная, как распространена была в то время во всех восточных странах практика нанесения изощренных телесных увечий в качестве наказания, но, по-видимому, в Грузии этим не увлекались. Основным наказанием для преступников была конфискация имущества и высылка за пределы страны.
Быть может, впечатление от печальной участи ее двоюродного брата вызвало у царицы Тамары стойкое отвращение к любого рода насилию?
Пока был жив царь Георгий, вопрос о замужестве Тамары благоразумно не поднимался. По всем законам муж коронованной царицы тоже становился царем, а это означало двоевластие (точнее, троевластие) в стране и могло привести к новым волнениям в Грузинском царстве. Зато теперь советники озаботились как можно скорее выдать царицу Тамару замуж. Возможно, это было и одним из условий ее вторичной коронации, ведь царь в те времена – всегда еще и предводитель войска, а на эту роль Тамара уж точно никак не подходила.
Рассказ в грузинской хронике «История и восхваление венценосцев» о том, как происходил выбор мужа для царицы Тамары, в наши дни воспринимается комично. Собравшиеся в отсутствие Тамары грузинские вельможи и военачальники стали рассуждать о том, какой царице Тамаре нужен муж. Конечно, самый что ни на есть доблестный, благородный витязь, к тому же способный на беззаветную рыцарскую любовь, – это тоже входило в грузинский средневековый кодекс чести. «Надлежало, чтобы явились герои из героев, или мужи, добрые и прекрасные вояки, проливавшие кровь, подобно язычникам, из-за возлюбленных, или подобные льву и солнцу влюбленные…» – рассказывает неизвестный автор хроники.