Святые в истории. Жития святых в новом формате. XVI-XIX века
Шрифт:
На Афоне при монашеском постриге Михаил Триволис был наречен Максимом – в честь пострадавшего в VII веке святого Максима Исповедника. Ослепленные ненавистью еретики-монофелиты, захватившие власть в Церкви, отрубили руку Максиму Исповеднику и «подрезали язык», после чего он через несколько месяцев умер в ссылке. Не было ли наречение его именем знаком, что и Максиму Греку суждено немало пострадать?
По преданию, во время пребывания в темнице Максим Грек сочинил и записал углем на стене Канон Святому Духу Утешителю. Вскоре после этого ему явился ангел и сказал ласково: «О калугере [1] !
1
Калугер – монах, инок, отшельник.
В 1531 году Максима вновь затребовали на церковный суд, созванный теперь для осуждения Вассиана Патрикеева, одного из главных идеологов нестяжательства.
Исследователи биографии и творческого наследия Максима Грека до сих пор не пришли к единому мнению: для чего понадобилось снова судить уже осужденного и пребывающего в заточении узника?
Объяснением этому может служить недавно открытый историками факт существования некой грамоты-послания прота (главы) Святой Горы Афон к великому московскому князю Василию III. Сама грамота не сохранилась, но, по всей видимости, в ней могло быть ходатайство за афонского инока Максима.
Потому-то и возникла необходимость еще раз обосновать строгий приговор. К тому же за шесть лет, проведенных в неволе, узник не проявил раскаяния и по-прежнему настаивал на своей невиновности.
Максиму Греку вновь были предъявлены обвинения в искажении священных книг, в еретичестве, и даже совсем уж нелепые – в колдовстве.
«Да ты же, Максим, волшебными хитрости эллинскими писал еси водками на дланях своих и, распростирая те длани свои против Великого Князя, так же и против иных многих, поставлял, волхвуя», – говорится в «Судных списках Максима Грека и Исаака Собаки».
На втором суде Максим держался с великим смирением, просил судей о прощении и даже трижды пал ниц перед собором, умоляя извинить его за малые «описи». Как и в первый раз, он повторял, что если в его переводы и закрались какие-то ошибки или неточности, то вовсе не по злому умыслу, а из-за недостаточного знания тонкостей русского языка.
Но прощения не последовало. После суда Максима опять заковали в цепи, приставили к нему конвой и повезли в ссылку. Снова замелькали за окном его повозки бесконечные леса, где ели стояли вдоль дорог с важным, непроницаемым видом, как бояре в зеленых тяжелых шубах…
Пострадали и помощники Максима: монаха Селивана сослали в Соловецкий монастырь, писца Михаила Медоварцева – в Коломну.
Принято считать, что после второго суда Максима направили в Отроч монастырь под Тверью, но, судя по всему, это произошло не сразу. Сочинение, датированное следующим после суда годом, написано в темнице, где он по-прежнему «затворен и скорбит». Скорее всего, он находился все в том же Иосифо-Волоколамском монастыре, где ему немного смягчили условия содержания: хотя бы разрешили писать в своей келье.
С большой долей вероятности перевод Максима Грека в Отроч монастырь произошел уже после смерти Василия III, то есть после 4 декабря 1533 года.
Успенский собор, Тверь. Единственное сохранившееся здание Отроч монастыря
Регентом при трехлетнем государевом наследнике Иване (в будущем – царь Иван Грозный) до его совершеннолетия была назначена его мать Елена. В этот период страна, по сути, управлялась Боярской думой, а среди московских бояр было немало сочувствующих Максиму Греку.
Епископ Акакий, под чье покровительство узник был переведен в Отроч монастырь под Тверью, был человеком мягким и сострадательным, хоть и «мало учен в грамоте». Он с уважением относился к своему подопечному, нередко обращался к Максиму за разъяснениями трудных мест в книгах, даже кормил ученого монаха со своего стола («яко и на трапезу ему седети вкупе со святителем и ясти с единаго блюда»).
В Отроч монастыре Максиму было дозволено пользоваться монастырской библиотекой, и он берется за переводы толкований на книгу Бытия, на Псалмы, на Пророков, на Евангелие и Апостол, пишет многочисленные собственные сочинения.
Как только появилась возможность писать, Максим Грек подробно описал гибель Савонаролы в «Повести страшной и достопамятной и о совершенном иноческом жительстве».
В «Исповедовании православной веры», написанном в духе его любимого Иоанна Дамаскина, содержится подробный ответ на два главных обвинения – в ереси и государственной измене. Максим Грек сам себе становится адвокатом: его «оправдательные» сочинения адресованы церковным и светским властям, друзьям, а некоторые – братьям-христианам всего мира, всему православному человечеству.
«Поскольку меня, невиновного человека, не страшатся называть еретиком, а также врагом и изменником Русской державы, то я счел необходимым отвечать о себе…»
«Молю всякого благочестивого священника и князя выслушать ответ мой.»
«Молю вас, православные, не слушайте такую неправедную клевету.»
В 1539 году в результате борьбы боярских кланов с московской кафедрой митрополит Даниил был низложен и сослан в тот же в Иосифо-Волоколамский монастырь, куда он четырнадцать лет назад велел заточить Максима Грека.
Максим отправил ему «Послание о примирении к бывшему митрополиту Даниилу, уже изверженному», напоминая о заповеди Христа примирися с братом своим (Мф. 5: 24), и даже первым попросил у него прощения.
«Знаю и хорошо помню, что я опечалил священную твою душу два или три раза, не послушавшись тебя в том, что ты мне тогда приказывал. Это мне стало известно из твоих слов, которые ты с негодованием высказал мне на суде, когда я был судим и допрашиваем на соборе: „Постигли тебя, окаянный, грехи твои, так как ты отказался перевести для меня священную книгу блаженного Феодорита“. По поводу этого ослушания объясню истину твоей святыне, что не по какой другой причине я тогда ослушался тебя, как только потому, что опасался, что перевод этот мог послужить претыканием и соблазном для некоторых православных…» Но все эти подробные, изложенные прекрасным литературным языком аргументы в невиновности и пояснения, почему его несправедливо считают еретиком, не снимали с Максима пожизненного заключения.