Связанные Любовью

Пролог

Ария

Я не могу этого сделать, Ария. Я хочу выйти. Из этого мира. Из моего брака. Просто хочу, чтобы все закончилось.

Все началось со слов моей сестры Джианны. Они привели к моему первому предательству Луки. Тогда я не считала это предательством. Я только хотела помочь ей, а не предать мужа.

И все же, когда я приняла решение помочь ей сбежать, я знала, что должна пойти против него.

Предательство.

Люди

Но защита моей семьи, моих сестер и брата, защита тех, кого я люблю, от суровой реальной жизни, иногда затрудняла мое повиновение.

Я думала, Лука поймет, думала, наша любовь выдержит все.

Лука никогда не позволял себе доверять или любить кого бы то ни было — до меня. Возможно, он всегда остерегался своих эмоций.

Возможно, он всегда ждал чего-то, что подтвердит его осторожность. И я подвела его.

Лука

Наш отец садист преподал нам с Маттео много уроков, и все они были направлены на то, чтобы сделать нас сильными и безжалостными для выполнения поставленных перед нами задач. Я ненавидел этого человека, ненавидел его всю свою жизнь.

Любовь - это слабость, Лука. Она поставила на колени самых сильных людей. Женщины слабы, и заставить нас поверить, что мы можем любить их-это их способ манипулировать нами, потому что это единственный способ для них иметь власть. Не позволяй женщине властвовать над собой. Ты будешь Капо. Капо не может позволить себе слабости.

Ария заставила меня поверить, что это ложь. Своей доброй улыбкой, невинными глазами и несравненной красотой она заманила меня в ловушку. Я все еще помню тот гребаный день.

— Ты хороша, Ария. Ты не виновата. Я заставил тебя это сделать. — Ария получила пулю за меня, рисковала своей жизнью, чтобы спасти мою. Моя жизнь, которая стоила намного меньше, чем ее.

Ее голубые глаза не отрывались от моих. Эти глаза, всегда полны эмоций, которые я едва мог понять.

— Ты этого не делал, Лука. Я родилась в этом мире. Я решила остаться в этом мире. Родиться в нашем мире - значит родиться с кровью на руках. С каждым вдохом грех все глубже врезается в нашу кожу. — я покачал головой. —У тебя нет выбора. Нет способа сбежать из нашего мира. У тебя тоже не было выбора кроме как выйти замуж за меня. Если бы ты позволила этой пуле убить меня, ты бы, по крайней мере, избежала нашего брака.

— В нашем мире мало хороших вещей, Лука, и если ты их найдешь, то будешь цепляться за них изо всех сил. Ты один из тех хороших вещей в моей жизни.

Как она могла такое сказать? Я убил так много людей, и наслаждался этим. Если бы существовали Рай и Ад, не было сомнений, где бы я оказался.

— Я не хороший человек.

— Нет, ты не хороший человек. Но ты мне подходишь. Я чувствую себя в безопасности в твоих руках. Я не знаю почему, даже не знаю почему я люблю тебя, но я люблю, и это не изменится. — я закрыл глаза. Ария любила меня. Она мне уже говорила. Я не был уверен, как она могла после всего, что она видела, что я сделал остаться со мной, и это было даже не самое худшее. Я все еще скрывал это от нее.

— Любовь это риск в нашем мире, а Капо не может позволить себе такую слабость, — пробормотал я. Истина, в которую я верил всю свою жизнь. Правда, которой я жил. Правда, которую я думал унести с собой в могилу.

— Я знаю, — прошептала она, смирившись.

Неужели она не понимает, что я чувствую? Неужели она не видит? Даже Маттео знал, хотя я пытался скрыть это от него, от всех.

Я уставился на нее, моя грудь сжалась от эмоций, которые пугали меня до усрачки. Я пережил пытки и мучительную боль, сам мучил и причинял боль, видел так много смертей, убил многих из них, и здесь я боялся своих собственных эмоций. — Но мне все равно, потому что любить тебя единственная чистая вещь в моей жизни.

Ария замерла, глаза наполнились слезами. Слезы и мольбы никогда не смягчали мое сердце, но с Арией они говорили с той частью меня, о существовании которой я и не подозревал. — Ты любишь меня? — спросила она с надеждой и недоверием.

— Да, даже если бы не следовало. Если бы мои враги знали, как много ты для меня значишь, они бы сделали все, чтобы добраться до тебя, причинить мне боль через тебя, контролировать меня, угрожая тебе. Братва попробует снова, и другие тоже. Когда меня сделали Капо, я поклялся поставить семью на первое место и подкрепил эту клятву. Моим первым выбором всегда должна быть семья. Но ты мой первый выбор, Ария. Я сожгу мир дотла, если придется. Я буду убивать, калечить и шантажировать. Я все для тебя сделаю. Может быть, любовь это риск, но я готов рискнуть, и, как ты сказала, это не выбор. Я никогда не думал, чего хотел, никогда не думал, что смогу кого-то так любить, но я влюбился в тебя. Я боролся с этим. Это первая битва, которую я не против проиграть.

И, черт возьми, эти слова были правдой. Я думал, что это правда. Я поставил Арию на первое место, защищал ее, позволял ей вещи, которые моя семья не одобряла. Я бы все для нее сделал, а она меня предала. Предала свою любовь и доверие.

Любовь.

Слабость.

Слабость я больше не позволю себе.

Глава 1

До. Ария

Плечо все еще иногда болело, когда я слишком быстро двигала рукой, но вчера доктор снял швы и сказал, что боль скоро пройдет. Я коснулась красного шрама под ключицей. Мой первый шрам.

Лука подошел сзади, возвышаясь надо мной, и положил руки мне на плечи, серые глаза, потемневшие от гнева, остановились на шраме. Он был полностью обнажен, как и я после душа, но его тело было покрыто бесчисленными шрамами. Я всматривалась в его лицо, задаваясь вопросом, не беспокоит ли его то, что я больше не совершенна. Люди носили свои шрамы как свидетельство своей храбрости и не было более храброго человека, чем Лука. Но я была женщиной, женщиной, отданной за свою красоту.

— Доктор сказал, что это пройдет, — прошептала я.

Лука поднял глаза и встретился со мной взглядом в зеркале, его темные брови сошлись на переносице. Он развернул меня и приподнял мой подбородок. — Ария, мне плевать, исчезнет он или нет. Единственная причина, по которой твой шрам беспокоит меня, это то, что он напоминает мне, что ты рисковала своей жизнью ради такого мудака, как я, и это последнее, что ты должна делать.

— Я бы сделала это снова, — сказала я без колебаний.

Лука схватил меня за талию и посадил на раковину.

— Нет, — прорычал он, приблизив лицо. Его глаза горели гневом, и другие съежились бы под его напором.