Связанные навеки
Шрифт:
Пока «Скорая» добиралась до места, Андрей успел выспросить у Иды подробности проведенного дня. Тогда-то Ида и сообщила о моем существовании, правда, о том, что у нее есть мой адрес и телефон, молчала до утра. Почему – неизвестно. Полиции сказала, что забыла, но мне в это верилось с трудом. Видимо, была другая причина. Так или иначе, следователь решил вызвать меня повесткой в отделение лишь на следующий день. И сейчас сидел в своем кабинете, ожидая моего появления.
– Спасибо тебе, Ромка, за информацию. И за угощение. Повезло тебе с женой, а я готовить так и не научилась.
– Ерунда, –
– Ну, тогда пойду. А то поздно уже.
Я встала и направилась к выходу. Когда я уже открывала дверь, Ромка поинтересовался:
– Тебе остановиться-то есть где?
– Пока не думала. Хотела результатов встречи дождаться.
Ромка помедлил, что-то обдумывая. Потом промямлил:
– Я бы тебе предложил ночлег, да Томка моя жутко ревнивая. Как бы чего не вышло, – и он смущенно развел руками.
– Не бери в голову, – отмахнулась я. – Остановлюсь в гостинице. Мне так даже удобнее будет.
– Правда? – обрадовался Ромка. – Ты в «Космос» езжай. Там сервис на высоте. Дороговато, правда, но того стоит.
– Спасибо за совет, – поблагодарила я и вышла.
Кабинет Богацкого располагался на первом этаже, в самом конце коридора. Вежливо постучав и дождавшись разрешения, я открыла дверь. У Богацкого не было шикарных кресел и современной мебели, как у Ромки. Типичный кабинет среднестатистического следователя провинциального городка. Три письменных стола, рассчитанных на втрое большее количество сотрудников. Доисторические дисковые телефоны. Около каждого стола – по три сейфа советского образца, производства пятидесятилетней давности. Высокий книжный шкаф, под завязку забитый папками. Из современной мебели в кабинете были представлены только стулья. Видимо, этот предмет мебели быстрее всего выходил из строя, поэтому его и заменяли.
– Я по повестке, – отрапортовала я единственному обитателю кабинета, занимающему крайний стол.
– Татьяна Александровна Иванова? – уточнил он.
– Правильно, Иванова. Из Тарасова. А вы – Андрей Николаевич Богацкий?
Мужчина утвердительно кивнул.
– Проходите, Татьяна Александровна. Чай, кофе? – гостеприимно предложил следователь, подчеркивая мое привилегированное положение.
– От чая не откажусь, – ответила я.
Пить не хотелось, но я помнила наставления Ромки, что с Богацким нужно найти общий язык. А совместное чаепитие как раз располагает к сближению. Богацкий прошел к подвесной полке, на которой возвышался электрический чайник. Проверив уровень воды, долил из графина до максимальной отметки и воткнул вилку в розетку. Лампочка загорелась, и Богацкий пояснил:
– Автомат сгорел, пришлось подключать напрямую. Теперь сам чайник не отключается, надо из розетки выдергивать.
Я промолчала.
– Вы какой чай предпочитаете? Черный или зеленый? Могу предложить «каркаде».
– Давайте «каркаде», – согласилась я.
Выудив из ящика два бокала, Богацкий всыпал в каждый изрядную порцию чайных листьев. Дождавшись, пока вода закипит,
– Скажите, Татьяна Александровна, вы хорошо ориентируетесь в квартире Иды Леманн?
– У тетушки Иды я провела не больше двенадцати часов, но планировка такого типа квартир мне хорошо знакома.
– Тогда вы можете мне ответить, возможно ли на протяжении длительного времени не заметить, что одна из входных дверей открыта?
– Это исключено. Квартиры объединены так, что общий коридор соединяет гостиную и кухню. Места, наиболее посещаемые на протяжении дня. Если я вас правильно поняла, вы предполагаете, что злоумышленник мог попасть в квартиру в то время, когда там находилась я? Другими словами, вы пытаетесь выяснить, не могла ли я до своего отъезда впустить в дом Иды сообщника?
– В точку, – заулыбался Богацкий. – Вы, Татьяна Александровна, недаром свой хлеб едите.
– На том стоим, господин Богацкий, – улыбнулась я в ответ.
– На самом деле я пытаюсь отработать все версии. Припомните, приходил ли кто-то к Иде во время вашего визита? Может быть, почтальон? Или распространитель медицинских препаратов?
– Я приехала к тетушке Иде довольно поздно. Впустила она меня через дверь в квартиру номер восемь. Насколько я поняла, тетушка Ида обнаружила открытой седьмую квартиру, верно? На протяжении моего визита вторая дверь не открывалась ни разу. По крайней мере, у меня на глазах.
– Был ли какой-то промежуток времени, когда вы могли этого не заметить?
– По настоянию хозяйки я осталась у нее на ночлег. Утром тетушка Ида встала намного раньше меня. Пока я спала, она успела приготовить сытный завтрак. Приходил ли к ней кто-то в это время или же она сама покидала квартиру, с уверенностью сказать не могу.
– Понятно, – задумчиво протянул Богацкий. – Выходит, Ида могла оставить дверь открытой, а вы этого просто не заметили.
– Если предположить, что она ходила утром в магазин. За молоком, например. Хотя вряд ли. Меня она подняла в половине восьмого. Не в шесть же она за молоком гоняла!
– Это легко проверить. Возле дома Иды есть круглосуточный супермаркет. Продавцы хорошо знают Иду. Если она появлялась у них в такую рань, кто-нибудь наверняка запомнил.
– А почему не спросить об этом саму Иду?
– Дело в том, что у Иды оказалось слабое сердце. Из-за пережитых волнений она слегла с обширным инфарктом. Впервые в жизни по-настоящему заболела. И теперь врачи запрещают с ней общаться до тех пор, пока организм не окрепнет.
– Но ведь про меня она вам рассказать смогла?
– Это было еще до того, как ей стало хуже. Думаю, она не сразу осознала потерю семейной реликвии.
– Сама тетушка Ида думает, что брошь взяла я? – задала я решающий вопрос.
Если Богацкий на него ответит, значит, мне удалось наладить с ним контакт. Если же отговорится пустыми фразами, то почва для важных вопросов еще недостаточно подготовлена. С замиранием сердца я ждала ответа. Богацкий раздумывал. Вероятно, решал для себя тот же самый вопрос. И в итоге решил его в мою пользу.