Связанные
Шрифт:
Вскоре они стали проводить вместе каждый второй день, играя в карты (на деньги!) и тренируясь (в стиле милитари!). Когда каждый второй день превратился в каждый божий день, Саймон опустился на одно колено и сказал: — Марти, я понятия не имею, сколько мы еще проживем, но пока мы все еще ладим, я хочу сделать честную женщину вне тебя. Давай поженимся, выберемся из этой дерьмовой дыры и покажем миру, из чего мы сделаны.
Бабуля Марти сказала «да».
Слеза катится по моей щеке, когда она заканчивает свой рассказ.
— Святой Моисей, Блэр, перестань
— Я плачу не из-за концовки, — фыркаю я. — Я просто немного эмоциональна.
И что волнует мои эмоции, так это то, что я действительно похожа на свою бабушку. Я, видимо, тоже обожаю плохих парней. Единственная разница в том, что я почти уверена, что в моей истории не будет долгой и счастливой жизни. Я борюсь с желанием вытереть сопли рукавом.
Бабушка награждает меня самой широкой улыбкой, какую только может изобразить анатомически.
— Вот, промокни глаза, пока подводка не оказалась у тебя во рту. — Она протягивает мне салфетку. — А теперь расскажи мне все о нем.
Забавно, как я могу сказать бабушке то, что не могу представить, чтобы произнести перед собственной матерью. Моя мама — самый материнский человек, который не выходит из дома без свитера. Мама осуждала, потом беспокоилась, потом пыталась убедить меня открыть счет на JDate.
Но все же я напрягаюсь, когда говорю бабушке, что ходила на свидание с парнем, который борется за жизнь в клетке и считает приемлемым разрисовывать дверцы своей машины пламенем и черепами, даже если тебе уже не шестнадцать. И что, несмотря на наше неудачное первое свидание, мы снова встретимся сегодня вечером. Но я не хочу с ним встречаться. Только, иногда, я вроде как хочу.
— Я думаю, он тебе нравится. — Бабушка Марти наклоняется вперед и обвиняюще тычет мне в ребра наманикюренным ногтем.
Я грызу ногти.
— Может быть, да.
— Тогда иди и возьми его.
— О, нет. Я не могу. Не сейчас. У меня есть задание…
— Многозадачность. Ты женщина. Мы хороши в этом.
— И у него репутация кота…
— Он сейчас холост, не так ли? И он ясно дал понять, что интересуется тобой.
— Но…
— Никаких «но». Твои мать и отец со временем придут к этой идее. Их другая дочь красуется на обложках журналов, на ней только стринги и две ракушки, чтобы скрыть свою скромность. — Бабушка усмехается. — Они также привыкнут к твоему парню. Кроме того, ты всегда была маленькой бунтаркой. Ты должна подпитывать репутацию. Как и я. — Она шевелит бровями.
Дай Бог здоровья бабушке. Она действительно умеет расставить все полки в моей захламленной голове.
Мой телефон вибрирует в кармане, как только я начинаю успокаиваться.
Это сообщение от Тая.
Я на улице. Хочешь, я поднимусь и очарую твои старые бабушкины эластичные трусики? Или ты спустишься?
Я улыбаюсь и показываю бабушке Марти его сообщение. Она гудит:
— Старые, да? Я съем твоего мальчика заживо и задушу его моими трусиками
Дьявольская искра заставляет меня напечатать ее угрозу и нажать отправить. Я смотрю, как темнеет экран моего сотового, и после двухминутного отсутствия ответа поворачиваюсь к бабушке.
— Возможно, я зашла слишком далеко. Это всего лишь наше второе свидание. Слишком рано для встречи с бабушкой.
— Если он такой крутой, как утверждает, то последнее, чего он боится, это восьмидесятидвухлетнюю старушку со слабым тазовым дном.
Твердый стук в дверь заставляет нас обоих повернуться в сторону входа.
Боже мой!
— Открывайте, Марти Розенблюм. — Тон Тая забавляет, и я не могу отделаться от ощущения, будто кто-то щекочет мой живот тысячей крошечных перышек.
Бабушка соскальзывает со стула, удивленно приподняв брови, и с улыбкой открывает дверь. — Именно то, что я заказывала.
Ее улыбка становится шире, когда она видит парня, стоящего у ее порога. Она тянется для рукопожатия, но Тай берет ее руку и с ухмылкой целует ее тыльную сторону, не прерывая их зрительного контакта. Он входит в комнату совершенно непринужденно, как будто они знают друг друга веками. На нем узкие - узкие джинсы в паре с черной футболкой, его татуировки выставлены на всеобщее обозрение.
Он выглядит самым красивым парнем, которого я когда-либо видела. Что-то в этом стиле делает его болезненно неотразимым.
— Что вы, дамы, пьете? — Он вдыхает фруктовый аромат, наклоняется ко мне и прижимается губами к моему уху. — Барби, — шепчет он.
Я растворяюсь в своем кресле. Подождите, я серьезно привыкаю к этому дурацкому прозвищу?
— Сладкий алкогольный сидр. Хочешь немного? — Бабушка Марти машет перед ним почти пустой бутылкой.
— Нет, спасибо, — вежливо отказывается он. — Лучше воды. Нужна помощь, мэм?
Бабушка толкает меня локтем, осматривая его тело.
— Рыцарство и татуировки. Он хранитель. Серьезно, Тайлер, что я могу тебе предложить?
— Воды, — повторяет он. — Я на диете.
Бабуля потрясенно смотрит на меня.
Я беспомощно пожимаю плечами.
— Правдивая история.
Она поворачивается к нему.
— Но ты не должен терять вес. Твое тело идеально! Твоя задница — самая симпатичная, которую я видела за двадцать лет, и, черт возьми, я видела несколько симпатичных задниц в своей жизни.
Я краснею и стараюсь не выглядеть совсем испуганной. Что, черт возьми, я думала? Моя бабушка — королева TMI. Этот разговор мог легко перерасти в мою одержимость носить подгузники на макушке, когда я была ребенком. Это плохо. На самом деле, забыть, что духовка все еще включена, плохо. Позволить парню встретиться с сумасшедшей бабушкой — катастрофа.
Я хотела смутить Тая и заставить его неудобно извиваться, пока он не умолит меня спуститься вниз. Вместо этого Тай примчался к ней в квартиру, и теперь они свободно говорят обо всем на свете. И я имею в виду все .