Связка ключей

Крылов Денис

– Скворцов Владимир Иванович !? – то ли вопрос, то ли утверждение.

–Он самый, – ответил я вытирая губы тыльной стороной ладони.

– Виктор Прокуцкий, адвокат вашего покойного деда. Позволите войти, – его манеры мне понравились, я сделал широкий жест рукой, – позволите в обуви?

– Конечно, конечно, – поспешил успокоить его я, – прошу вас.

– Вы, конечно, знакомы с завещанием, – спросил-утвердил Прокуцкий, когда устроился в кресле напротив меня.

– В общих чертах, а точнее сказать мельком. Я плохо помню тот день. Мне было не до оглашения завещания. Я очень любил деда. Мне ведь было всего четырнадцать и смерть деда значила больше, чем какое-то там завещание, – Прокуцкий

быстро и без эмоций взглянул на меня, – Я в курсе что сегодня услышу его полностью.

– М-да, – Прокуцкий слушал меня, не перебивая, хорошие манеры просто ярким светом светили из него, – мне очень жаль, что ваш дед оставил вас до времени. Но, как бы там ни было, я обязан изложить Вам, вашу часть завещания.

Он открыл дипломат и достал толстый документ. Вынул из кармана футляр с очками и медленно водрузил окуляры на нос. Я дипломатично смотрел в окно. Прокуцкий прокашлялся. Я повернулся.

– Итак, здесь написано, – он зашуршал бумагами, мне почему-то подумалось, что какой-нибудь нетерпеливый наследник мог бы уже прибить Прокуцкого за столь медлительное исполнение воли покойного, – ах, да, вот. "Внуку моему Скворцову Владимиру Ивановичу – один миллион евро со дня моей смерти и в полное распоряжение по исполнении двадцати одного года, со всеми причитающимися процентами к тому сроку. С выплатой процентов единовременно по исполнении двадцати одного года. Расходовать же средства из сей суммы по своему усмотрению, но не более пятидесяти тысяч евро единовременно в месяц. А также мое имение в Чехии: дом, все причитающиеся земли и бакалейный магазин, за счет которого имение и содержится. А также конверт с письмом, с последними моими наставлениями внуку, вручить по исполнении 21 года, но не ранее".

– Это все? – я не знал как реагировать на это. Нахлынули воспоминания и сегодняшний сон не давал покоя.

– Да, это всё … Простите, нет, конечно же не всё, – я недоуменно посмотрел на него. Прокуцкий открыл дипломат и вынул из него плоский желтый конверт, – вот извольте, то самое письмо.

Я тупо уставился на этот пожелтевший от старости конверт, как на послание из прошлого, как на протянутую руку деда. От неожиданности моя рука дрогнула и конверт упал.

– Может быть стакан воды? – сказал Прокуцкий, поднимая конверт и вынимая, как будто ниоткуда небольшую пластиковую бутылку с водой.

– Спасибо, – от воды я отказался, приняв с благодарностью конверт, – теперь все?

– Еще одну секунду, – он вновь открыл дипломат, вынимая оттуда конверт.

– Это что?

– Вот здесь нужно поставить подпись, – я увидел вензель, на котором читалось Swiss.

– Это банковская бумага?

– Да. В конверте карточка банка и все необходимые инструкции к ней. Это, – он указал на бумаги, – стандартный договор с банком, подписав который вы вступите в наследование деньгами. Проценты набежавшие за семь лет Вы сможете получить в любом отделении этого банка или его представительствах. Карта действительна везде. Добро пожаловать в круг сильных мира сего.

– Вы свой процент получили?

– Да, – ни тени улыбки или чего еще.

– Спасибо Вам господин Прокуцкий, я бы хотел остаться один, – какая- то невыносимая усталость навалилась на плечи, я готов был рухнуть.

Прокуцкий молча откланялся и также молча покинул мой дом. Как будто его и не было вовсе. О его приходе напоминали несколько документов на столе, один из которых манил меня как магнит.

Глава 3

Я пошел на кухню и налил себе стакан воды. Выпил его залпом. Не помогло. Я вновь потянулся к крану, но передумал. Распахнув холодильник, я достал тарелку с нарезанным лимоном и поставил ее с остывшей и скрючившейся

на другой тарелке сосиской и подсохшим куском хлеба. Открыл шкаф достал бутылку текилы, что припас специально для сегодняшнего вечера. Не помню, как очутился в моих руках стакан. Через десять секунд он был наполовину заполнен прозрачной, особо пахнущей жидкостью, которую мой товарищ Вовка Иньков называл ласково "самогоночка".

Соль … какая соль … лимон был просто прекрасен. Я присел на табуретку. Вроде отпустило. Я поднялся и направился в комнату, где на журнальном столике лежало послание из прошлого. Конверт лежал все на том же месте, не испарился, не исчез, он не пригрезился мне, как и Прокуцкий с его дипломатом и неторопливыми манерами.

Я сел на краешек кресла и протянул руку к письму. Тишина звенела и оглушала, рука дрожала. Я отдернул руку, взял дистанционку и включил телевизор. Взревел музыкальный канал. Я убавил звук до шепота и вновь повернулся к конверту. Ну, все, хватит, сказал я себе. И быстрым движением взял конверт. Он был прочный и крепкий на ощупь. Дед знал что умрет, догадка пронзила меня. В тот день он знал, что ему осталось немного. Конверт из специальной бумаги, чтобы прожил не меньше семи лет.

Я разорвал конверт. В нем лежал сложенный вчетверо плотный лист бумаги. Еще плотнее, чем конверт. Я развернул лист. На меня смотрели ровные, размашистые с древними "S", строчки дедова почерка и я не удержал слез. Семь лет прошло с того дня, почти семь лет. Все эти дни и годы письмо ждало, когда я его прочту.

Глаза бежали по строчкам, а слезы смывали что-то в моей душе. Строчки складывались в предложения, но … все это были общие слова, что за ними скрывалось, я не мог понять. И вдруг …

«…Деньги, как ты и сказал, конечно, понадобятся, но при первой возможности съезди, пожалуйста, в Чехию … я бы очень хотел чтобы ты обжил этот дом , впоследствии. Ключи возьми у Карела, если он еще жив, старый скряга, но думаю, он меня крепко переживет. Это не дом, это сюрприз к твоему 21-му дню рождения.

Да! И возьми с собой Веронику. Там ты найдешь все необходимое.

Верю в тебя Володька. Уверен ты многого добьешься.

Крепко Вас обнимаю. Дед.»

И все. Больше ни слова. Ни о каком ключе, никаких Великих Волшебников. Но ведь не зря он упомянул часть нашего разговора, последнего разговора. Может быть это намек. Но на что. Я еще раз прочитал письмо. Не найдя ничего нового я твердо решил съездить в Чехию.

Глава 4

Прошло больше трех месяцев с того момента когда я обещал себе "обязательно съездить в Чехию". Теперь сидя в одном из ресторанов Праги вместе с Ники я чувствовал нетерпение. Такое видимо испытывает собака перед охотой или малыш перед тем как получить конфету. Мы только встретились и закончили объятия. Ники все еще улыбалась, когда я поднял бокал.

– За деда! – лицо ее погрустнело, но улыбка не потускнела.

– За деда! – она подняла свой бокал, – за его подсказки.

Я сделал глоток и вопросительно посмотрел на нее.

– Ну, ты получил письмо от деда?

– Ты знаешь?

– Ну и я тоже, – она лукаво улыбнулась, а у меня отвалилась челюсть.

Видимо я выглядел очень глупо, потому что она заливисто расхохоталась. Несколько посетителей повернулись в нашу сторону и улыбнулись.

– Да я тоже получила от деда письмо. Он, между прочим, в нём советовал никуда тебя одного не пускать. И мне, между прочим, достался не миллион, в отличие от тебя, а сумма поскромнее. Ну и маленький завод по производству пива, – тут уж я совсем обалдел, – правда завод уже не работает лет семь, но как заверили меня смотрители, все в исправности, готово хоть сейчас к запуску, – она отхлебнула пива, – ждут моих распоряжений.