Сын человеческий, с илюстрациями
Шрифт:
Природа, какой ее мы видим сейчас, не является всецело соответствующей высшему предначертанию. Поэтому в ней буйствуют пожирание, борьба, смерть и распад. Именно среди такого двуликого, искаженного мира и оказался первозданный человек, которого Библия олицетворяет в образе Адама (cм.: “Истоки религии”, “Магизм и Единобожие”).
Он стал отображением Бога в природе, “подобием” Самого Сущего.
Древний псалмопевец, потрясенный величием ночного неба, не мог скрыть своего изумления: что есть человек, что Ты помнишь его? Почему поставлен он столь высоко? [10] . В Книге Бытия говорится о царственной роли Адама, о его “владычестве” над тварями. По словам Библии, он пребывал в “саду Эдема”, то есть был огражден близостью Божией от природного зла. Однако, наделенный свободой и могуществом, Адам поддался искушению поставить свою волю выше воли Творца.
10
Пс 8.
Писание
Тем самым разрушился первоначальный Завет между ними и Сущим.
Грех уничтожил или ослабил многие дарования человека, он распространялся как эпидемия, он пускал всюду свои ядовитые корни. “Возделыватель и хранитель” природы, Адам стал ее врагом и насильником. Над самим же человеческим родом приобрели власть темные стихии, подчиняя его себе и превращая землю в ад...
11
Быт 3.
И все же - как Сатана не смог полностью извратить облик мира, так и семя греха не уничтожило порывов человека к высшему и тоски об утраченном.
Центральное благовестие Библии заключено в том, что Бог не покинул падшего мира. Он призывал праведников, которые среди тьмы и безумия сохраняли верность Ему, и возобновлял через них священный Завет. Они-то и дали начало избранному народу, ставшему орудием при достижении целей Промысла.
Сущность этих целей лишь постепенно прояснялась в сознании Израиля. Сначала он должен был просто довериться Господу, отдать себя Его водительству. Из поколения в поколение вожди, пророки и мудрецы укрепляли веру в грядущее, углубляли понимание Царства. Они знали, что наступит день, когда чудовище Хаоса будет повержено и падет преграда, отделившая мир от Бога [12] . Предварит же вселенский переворот явление Мессии-Христа. Он будет потомком Давида, сына Иессеева, но родится тогда, когда царский дом лишится земной славы.
12
Ис 27,1; ср.Ин 12,31.
И вырастет Ветвь из срубленного древа Иессеева,
и Побег - из корня его.
И дух Господень почиет на Нем,
дух Премудрости и дух Разума [13] .
В сердце Божием Мессия пребывал “от века”, а в грядущем Царству Его не будет конца [14] . Явление Его восстановит согласие между людьми и природой, между миром и Творцом.
Однако эсхатология пророков не исчерпывалась ожиданием Христа. “День Господень”, говорили они, будет днем величайшего Богоявления [15] . Сам Запредельный войдет в мир, Сам Сокровенный станет явным и близким для сынов человеческих.
13
Ис 11,1 сл.
14
Об этом говорится в Книге Еноха (48,3,6,7; 70,1,4).
15
См., напр., Аввакум 3.
Но не дерзость ли, не безумие надеяться на это? Ведь Бог бесконечно выше всего созданного! “Видевший Его не может остаться жив”. Мудрецы ветхозаветной Церкви отвечали и на этот вопрос. По их учению, есть лики Неисповедимого, которые как бы обращены к природе и человеку. Употребляя земные понятия-символы, их можно называть Духом, Премудростью и Словом Господним [16] . В них заключена та мера божественности, которая соотносима с тварью. Ими даруется существование Вселенной, и через них Сущий открывает Себя человеку.
16
В русской литературе этот аспект библейского богословия наиболее обстоятельно рассмотрен С.Трубецким в его книге “Учение о Логосе”.
Но когда пророки пытались описать явление Слова или Духа, они представляли его в виде мирового катаклизма, потрясающего небо и землю. Точно так же и Мессия рисовался большинству из них в облике могучего триумфатора, окруженного силами небесными. Лишь немногие пророки, например, Исайя Второй, изображали
Вот Служитель Мой, Которого воздвиг Я,
Избранник Мой, желанный души Моей!
Даровал Я Ему Дух Мой,
Он принесет справедливость народам.
Не станет кричать и не возвысит голоса,
не даст его услышать на улицах;
Надломленный тростинки не сломит,
теплящегося огонька не потушит [17] .
17
Ис 42,1-3.
Вплоть до евангельских времен вера в Мессию-воина говорила народу куда больше, чем идеи мистического мессианизма. В римскую эпоху боевой революционный дух получил явное преобладание. Мечта о Спасителе стала земной утопией, вдохновлявшей партизан Гавлонита.
Почему Иисус прямо не осудил это направление?
Скорее всего, причина здесь крылась в том, что оно черпало свои идеи из пророческих книг. Отделить же в них подлинное прозрение от традиционных метафор, в которые оно облекалось, люди были еще не готовы. Поэтому Христос, не затрагивая формы пророчеств, лишь стремился оттенить их духовный смысл, указать на то основное, что содержалось в библейской эсхатологии. Когда Он называл Себя Сыном Человеческим, когда говорил о Себе, как о благовестнике свободы и исцеления, когда давал понять, что пребывал в ином мире “прежде Авраама”, - все это означало, что именно Он и есть Грядущий, Чей приход предрекали пророки.
Но Христос открыл и то, чего не предвидел ни один из них. Богоявление совершилось в Нем Самом, в обетованном Мессии. Безмерное и Всеобъемлющее обрело человеческий лик и голос в Плотнике из Назарета, “Сыне Бога Живого”.
В Библии мы нередко встречаемся с такими выражениями, как “сын благословения”, “сын гнева”, “сын пророческий”. Они обозначают свойства, характер и призвание человека. Под “сынами Божиими” израильтяне обычно подразумевали духовные существа, ангелов, иногда же - праведников народа Господня или монархов, помазанных на престол. Поэтому наименование “Сын Божий” прилагалось естественно и к Мессии [18] .
18
Втор 32,8; Ис 28,1; Иов 1,6; 2 Цар 7,14; Ис 2,7.
Христос постоянно называл Себя Сыном небесного Отца. Но из Его слов явствовало, что Его отношение к Богу непохоже на отношение других. “Никто не знает Сына, кроме Отца, и Отца не знает никто, кроме Сына”. Когда Он говорил: “Мой Отец”, то касался неповторимой тайны Своей внутренней жизни: “Во Мне Отец, и Я в Отце” [19] . Однако это - не исступленное слияние мистика с божественной Глубиной, а нечто совсем иное.
Богосыновство становится во Христе Богочеловечеством...
19
Ин 10,38; 14,11. Значительная часть подобных изречений Христа содержится в Ин. Это объясняется тем, что: а) эти слова обращены к духовным вождям Израиля, в то время как синоптики приводят слова, обращенные к народу; б) богословские интересы Ин сосредоточены на тайне Воплощения; в) само IV Евангелие адресовано к аудитории более подготовленной, чем адресат синоптиков. Тем не менее и в первых трех Евангелиях есть достаточно свидетельств Христа о Себе, близких по форме и по духу к Ин (напр., Мф 10,32,37; 11,27-30; 24,35; 28,18). Мнение, согласно которому автор IV Евангелия был оторвавшийся от палестинской традиции греческий теолог, теперь можно считать опровергнутым. Были вскрыты арамейские корни текста, связь Ин с Ветхим Заветом и раввинистической традицией, а также с Кумраном. Все это доказывает, что автор вышел из иудейской среды первой половины I в. (см.: RFIB, II, p.658-661; Dodd Ch. The Interpretation of the Fourth Gospel. Cambridge. 1972, p.74ff; Brown R. The Gospel According to John. New York, 1966, p.LXII-LXIV). О раскопках, подтвердивших достоверность рассказов Ин, см. в приложении “Миф или действительность?”.
Книга Царств повествует, как пророк Илия ожидал на Синае явления Славы Господней. Пылал огонь, ревел ураган, колебания почвы сотрясали все вокруг, но в этом не было Бога. И лишь когда в раскаленной пустыне внезапно повеял тихий прохладный ветер - пророк ощутил наконец присутствие Сущего. Нечто подобное произошло и в священной истории. Ждали катастроф и падающих звезд, а вместо этого на земле родилось Дитя, слабое, как любое из детей мира. Ждали небесного витязя, сокрушающего врагов, а пришел назаретский Плотник, Который призвал к Себе “всех труждающихся и обремененных”. Ждали могущественного Мессию и грозного Богоявления, а земля увидела Богочеловека, умаленного, принявшего земную “плоть и кровь”...