Сын человеческий, с илюстрациями
Шрифт:
После того как кресты с повешенными были водружены, их завалили у подножий камнями. Теперь конвою предстояло ждать последнего вздоха осужденных. Чтобы скоротать время, солдаты перекидывались шутками, играли в кости. По обычаю им полагалось забирать себе одежду смертников. Они разорвали ее на части, только цельнотканый хитон Иисуса решили не портить и бросили жребий - кому он достанется.
Нередко говорят, что смерть Христа была событием, которое прошло почти незамеченным в тогдашнем мире. Это вполне справедливо. Даже сто лет спустя римский историк Тацит посвятил ему только одну короткую фразу: “Христос в царствование Тиберия был казнен прокуратором Понтием Пилатом” [10] . Однако и в Иерусалиме распятию Иисуса Назарянина не придавали слишком большого значения. Переполненный богомольцами город жил своей жизнью. За четыре года правления Пилата
10
Тацит. Анналы, ХV, 44.
Люди, спешившие в Иерусалим, не удивлялись, видя кресты на холме. В дни праздников показательные расправы были нередки [11] . Прохожие останавливались и с холодным любопытством читали надписи. Некоторые слышавшие о Назарянине, злорадно кричали: “Эй! Разрушающий храм и воздвигающий его в три дня! Спаси Себя самого, сойди с креста!”
Те члены Синедриона, которые не могли отказаться от мстительного удовольствия видеть конец Осужденного, тоже пришли на Голгофу. “Других спасал, - со смехом переговаривались они, намекая на крики “Осанна!” (возглас “Осанна!” буквально означает “Спасай нас”). , - а Себя Самого не может спасти! Царь Израилев, пусть сойдет теперь с креста, чтобы мы видели и уверовали. Он возложил упование на Бога; пусть избавит Его теперь, если Он угоден Ему. Ибо Он сказал: Я Божий Сын”.
11
Санхедрин, XI, 4.
Между тем подул ветер и хмурые тучи заволокли небо [12] . Казалось, само солнце скрылось, чтобы не видеть безумия людей. А они продолжали глумиться над Христом, безмолвно терпевшим нечеловеческую муку. Глумились солдаты, глумились старейшины, глумились случайные зрители. Даже один из мятежников, повешенный рядом с Ним, присоединился к злобному хору...
Три года, проходя по этой земле, Иисус учил людей быть сынами Отца Небесного, облегчал страдания, проповедовал Евангелие Царства. Но люди не захотели войти в это Царство. И язычники, и иудеи верили в царство мира сего, а Христово Царство сходило с Неба и вело к Небу.
12
“Тьма”, описанная в Евангелии, не могла быть солнечным затмением, т.к. Пасха падала на первое весеннее полнолуние. На это указывал еще св.Иоанн Златоуст (Беседы на Матфея, 88). По-видимому, над Иерусалимом скопились тучи или воздух потемнел, как бывает, когда поднимается ветер хамсин.
Но вот теперь Он умолк, Он побежден и никогда больше не будет вселять в них тревогу.
Вдруг произошло нечто неожиданное. Второй осужденный сказал своему товарищу, который вместе с толпой насмехался над Галилеянином: “Не боишься ты Бога! Ведь сам ты приговорен к тому же. Мы-то - справедливо, ибо достойное по делам получаем. Он же ничего дурного не сделал”. Быть может, человек этот еще раньше слышал проповедь Иисуса; быть может, лишь в этот миг ощутил какую-то силу, исходящую от Распятого рядом с ним, только в душе его внезапно вспыхнул луч веры, исторгнутый предсмертной тоской.
– Вспомни меня, - сказал он, взглянув на Христа, - когда Ты придешь как Царь.
Запекшиеся уста Иисуса разомкнулись, и Он ответил:
– Истинно говорю тебе, сегодня со Мною будешь в раю.
Толпа постепенно редела. Стоявшие поодаль женщины осмелились, невзирая на солдат, приблизиться. Крест был высок, однако с Распятым можно было говорить [13] . Увидев Свою Мать, подошедшую с Иоанном, Иисус в последний раз обратился к Ней. “Вот сын Твой, - сказал Он, а потом взглянул на любимого ученика: - Вот Мать твоя”. И после этого Он умолк...
13
Чаще всего кресты были в рост человека. Но поскольку воин, чтобы протянуть смоченную губку Христу, должен был надеть ее на трость, можно полагать, что Его крест был высоким, около 3 м.
Стрегли
Тучи сгущались; к трем часам дня стало темно, как в сумерках. Неимоверная тяжесть, которая начала спускаться на Иисуса еще в Гефсиманскую ночь, достигла предела. Уже давно ждал Мессия этой последней встречи со злом мира, окутавшим Его теперь, как черная пелена. Он поистине сходил в ад, созданный руками людей.
– Элахи, Элахи, лема шабактани! Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил!
В этом вопле псалмопевца Христос излил всю глубину Своего беспредельного томления. Конца молитвы Он не дочитал...
Стоявшие на Голгофе не разобрали Его слов. Солдаты решили, что Распятый призывает Гелиос, Солнце, а иудеям по созвучию послышалось имя Илии-пророка [14] . “Вот Илию зовет!” - сказал кто-то.
Начиналась агония. “Шахена!”, “Пить!” - просил Иисус. Один из воинов, движимый состраданием, подбежал к кувшину с “поской”, кислым напитком, который солдаты постоянно носили с собой, и, обмакнув в него губку, протянул на палке Умирающему. Более черствые отговаривали его: “Оставь, посмотрим, придет ли Илия спасти Его”.
14
Пс 21. Еврейский текст этой строки псалма звучит: “Эли, Эли, лама азабтани!” Христос же произнес молитву в арамейском варианте (если судить по греческой транскрипции слов у Мф и Мк). Произнесение Христом этой молитвы на языке, который Он употреблял в повседневности, указывает на глубоко личное переживание Им слов псалмопевца. Имя Илии-пророка произносилось как “Элиягу”, что объясняет ошибку находившихся у креста. В некоторых древних рукописях стоит: “зовет Солнце”. Для язычников эта ассоциация со словом “Элиос” (Гелиос) более естественна.
Едва только влага коснулась воспаленных губ Иисуса, Он проговорил: “Совершилось”. Он знал, что смерть уже рядом, и снова стал молиться, повторяя слова, которые Мать учила Его произносить перед сном: “Отче, в руки Твои предаю дух Мой...”
Внезапно у Страдальца вырвался крик. Потом голова Его упала на грудь. Сердце остановилось. Он был мертв.
Предал дух
Сын Человеческий выпил Свою чашу до дна.
В это мгновение люди почувствовали, как вздрогнула земля, и увидели трещины, пробежавшие по камням. Воздух был душным, как перед грозой. Центурион, который долго всматривался в лицо Распятого, воскликнул: “Поистине этот Человек - сын богов!” Что-то таинственное открылось римлянину в последние минуты казни [15] .
15
Мф 27,54. В устах римлянина-язычника более вероятно выражение “сын богов”. Из текста Мк 15,39 следует, что центуриона поразил облик и слова Иисуса перед смертью. Мф (27,51-53) говорит о знамениях, сопровождавших смерть Иисуса (разорванная завеса в Храме, землетрясение, явления умерших). Древнее Евангелие от Назарян поясняет, что землетрясение повредило балку храмовых дверей (см.Иероним. Письмо 120 к Эбидию). Некоторые экзегеты рассматривают эти сообщения просто как символ конца Ветхого Завета. Однако вполне вероятно, что в тот день действительно произошло землетрясение. Тектонические явления в Иудее были нередки.
Грозные явления природы подействовали на всех угнетающе. Смущенные и испуганные возвращались люди в город. Они били себя в грудь в знак скорби, догадываясь, что совершилось нечто ужасное.
На фоне сумрачного неба высились контуры трех крестов. Но не только о жестокости и злобе человеческой говорили они. Отныне это орудие казни станет символом Искупления, символом жертвенной любви Бога к падшему человечеству...
Глава двадцатая. ПОСЛЕ РАСПЯТИЯ
7-8 апреля 30 г.
Голгофа опустела. Люди разошлись по домам, где их ждали родные для совершения праздничной трапезы. Только солдаты по-прежнему сидели у холма. Они не имели права покинуть пост, пока не умрет последний из осужденных.
Римляне часто оставляли тела на крестах, чтобы трупы долго напоминали о каре, которая ждет их врагов. Но Синедрион ходатайствовал перед Пилатом, прося снять казненных, пока не зашло солнце (cубботний покой начинался с вечера пятницы). Этого требовал иудейский обычай, а соблюсти его было особенно необходимо ввиду вечера, совпадавшего с седером [1] . Пилат дал согласие.
1
“По иудейскому обычаю, - пишет Флавий, - приговоренных к распятию до заката снимают и хоронят” (Флавий И. Иудейская война, IV, 5,2; см. также: Санхедрин, IV,4-5). Орудия казни полагалось зарывать (Тосефта, 9,8 к Санхедрину, VI). Это косвенно подтверждает сказание о находке креста царицей Еленой.