Сын человеческий (сборник)
Шрифт:
Малыш недоверчиво глядит на меня. Он сидит у окна, в двадцати футах от меня, занимаясь какой-то интересной пластиковой игрушкой, в то же время внимательно наблюдая за мной. Темный ребенок, стройный и напряженный, отрешенный и холодный как и мать. Между нами нет любви: я был в его голове и знаю, что он обо мне думает. Для него я один из многих мужчин в жизни матери, настоящий дядя, не слишком отличающийся от неисчислимых суррогатных дядей, вечно спящих здесь. Я предполагаю, он думает, что я просто один из ее любовников, появляющийся чаще других. Понятное заблуждение. Но если других он воспринимает
Я потягиваю ром, слушаю Баха, неискренне улыбаюсь малышу и вдыхаю аромат соуса. Моя сила почти стихла, я стараюсь не пользоваться ею здесь, но в любом случае сегодня она ослабла. Через некоторое время Юдифь влетает из кухни и, пролетая через гостиную, бросает мне:
— Дэйв, пойдем поговорим, пока я оденусь.
Я иду за ней в спальню и сажусь на кровать, она забирает одежду в ванную, оставляя дверь приоткрытой. Последний раз, когда я видел ее голой, ей было лет семь.
Она говорит:
— Я рада, что ты решил прийти.
— Я тоже.
— Но ты ужасно выглядишь. Очень устал?
— Просто голоден, Юдифь.
— Через пять минут все будет готово.
Звук льющейся воды. Она еще что-то говорит, но ее голос тонет в шуме. Я безразлично осматриваю спальню. На ручке туалета висит белая мужская рубашка, слишком большая для Юдифь. На ночном столике две толстых книги. Похожи на учебники. «Аналитическая невроэндокринология» и «Изучение психологии терморегуляции». Вряд ли это читает Юдифь. Может быть, она переводит их на французский? Я замечаю, что оба экземпляра новые, хотя одна книга издана в 1964 году, а другая в 1969. Автор один: К.Ф.Сильвестри, доктор медицины, доктор филологии.
— Ты решила заняться медициной? — спрашиваю я.
— Ты имеешь в виду книги? Это — Карла.
Карл? Новое имя. Доктор Карл Ф.Сильвестри. Я легонько касаюсь ее разума и извлекаю оттуда его образ: высокий, здоровенный мужчина с лицом трезвенника, широкими плечами, крепким подбородком с ямочкой, с шевелюрой седеющих волос. Около пятидесяти, думаю. Юдифь откапывает пожилых мужчин. Пока я исследую ее сознание, она рассказывает мне о нем. Ее новый «друг», очередной «дядя» малыша. Он занимает крупный пост в Медицинском центре Колумбии и большой знаток в области человеческого тела. Включая и ее тело, догадываюсь я. Только что получил развод после 25-летнего супружества. Ага: она любит так делать в отместку за свой развод. Их познакомил три недели назад один общий друг, психоаналитик. Они виделись всего четыре или пять раз. Он вечно занят — собрания в больнице, семинары, консультации. Совсем недавно Юдифь сказала мне, что она выбирает мужчину, а может и совсем без мужчин. Очевидно нет. Дело должно быть серьезно, если она пытается читать его книги. Мне они кажутся абсолютно непонятными, сплошные графики, статистические таблицы и трудная латинская терминология.
Она выходит из ванной в блестящем лиловом брючном костюме и в хрустальных серьгах, подаренных мной на
— Здравствуй, — говорит она, — извини, что я была в таком беспорядке, когда ты пришел.
— Я сам виноват. Явился слишком рано. И ты совсем не была в беспорядке.
Она ведет меня в гостиную. Она прекрасно держится. Юдифь — привлекательная женщина, высокая и очень стройная, она немного экзотична: темные волосы, смуглая кожа, острые скулы. Знойный тип. Ее, наверное, считают очень сексуальной, хотя в тонких губах и быстрых блестящих карих глазах есть какая-то жестокость. Эта жестокость, еще более возросшая после развода, отталкивает людей. У нее десятки любовников, но не много любви. Ты и я, сестричка, ты и я. Все в отца.
Она садится за стол, а я наливаю ей ее обычный напиток — Перно. Малыш, слава Богу, уже поел; я ненавижу, когда он сидит за столом. Он возится со своими игрушками и бросает на меня косые взгляды. Юдифь и я чокаемся коктейльными стаканами, обычный жест. Она холодно улыбается.
— На здоровье, — произносим мы вместе.
На здоровье.
— Почему ты не переедешь в центр? — спрашивает она. — Мы могли бы видеться чаще.
— Там дешевле. Да и нужно ли видеться чаще?
— Кто у нас есть еще?
— У тебя — Карл.
— Его у меня нет, и никого нет. Только мой малыш и мой брат.
Я думаю о времени, когда пытался убить ее в колыбели. Она об этом не знает.
— Мы на самом деле друзья, Юдифь?
— Теперь, да. Наконец.
— Все эти годы мы не очень-то любили друг друга.
— Люди меняются, Дэйв. Они растут. Я была глупой, тупоголовой, так увлеченной собой, что всех остальных могла только ненавидеть. Но не сейчас. Если не веришь, загляни в мою голову.
— Ты же не хочешь этого.
— Вперед, — говорит она. — Погляди хорошенько и увидишь, изменилась ли я.
— Нет. Я бы не хотел.
Я наливаю себе еще рома. Рука слегка дрожит.
— Тебе не нужно посмотреть соус? Может, он уже перекипел?
— Пусть кипит. Я еще не допила. Дэйв, у тебя все еще проблемы? С твой силой.
— Да. Все еще. Хуже, чем когда-либо.
— Как ты думаешь, что происходит?
Я пожимаю плечами.
— Я теряю ее, вот и все. Как волосы. Когда ты молод, их много, затем все меньше и меньше и, наконец, ни одного. Черт возьми. Все равно пользы от этого не было.
— Ты так не думаешь.
— Ну, а что хорошего, Джуд?
— Это давало тебе нечто особенное, делало тебя уникальным. Когда все шло плохо, ты всегда мог отвлечься знанием, что ты читаешь чужие мысли, видишь невидимое, можешь пробраться в самую суть человека. Божий дар.
— Бесполезный дар. Я мог бы заняться, правда, шоу-бизнесом.
— Это сделало бы тебя богаче. Более сложным и интересным. Без этого ты был бы слишком обычным.
— А с этим я не стал даже слишком обычным. Никто, ноль. Без этого я мог бы стать счастливым никем.