Сын Дьявола
Шрифт:
И даже думать не хочется. Нужно действовать.
И пусть мне не простят смерти мэра. Даже если я его приемная дочь. Пусть. Мне не простят. Мне нечего терять.
Не надо Лана. Не надо делать столь опрометчивых шагов.
Подумай. Даже если ты пошатываясь поднялась на ноги в этом храме извращенца.
Даже если ты уже сделала пару шагов к нему и готова занести оружие, забрать жизнь точно так же как он забрал твою жажду жизни.
Подумай!
Но размышлять рационально не выходит. Все во мне
Убей! Он не достоин жить!
Последний рывок. Рев. Его спина так близко.
Как вдруг он оборачивается подставляет ладонь, и спица входит в нее, как в густую смесь. Легко и непринужденно. Пронзает насквозь.
Испуганно замираю, смотря, как по руке льется кровь.
— Хотела убить собственного отца? — гадливо усмехается он, как будто не чувствуя боли.
Что? Какого отца?
Он отнимает руку и другой достает спицу.
— Ты мне не отец, — цежу сквозь зубы, уже не боясь этого подонка. Пусть убивает. Мне плевать. Вот только… — Не отец!
— Твоя мать поведала бы тебе об обратном, — искрит он глазами, а у меня дыхание будто ногой выбивают.
Словно Максим снова меня толкнул на пол кабинета, а вокруг насильники.
Не может быть. Не. Может. Быть!
— Ты лжешь! Это неправда! Неправда! — мотаю я головой, обнимая себя. — Ты просто приемный. Ты просто опекун!
Дрожу. Задыхаюсь. Замерзаю от ужаса и отрицания происходящего. Укрыться бы одеялом. НО его нет. Ничего у меня не осталось.
Пожалуйста пусть это будет сон. Дай мне проснуться и навсегда забыть это хладнокровное, ненавистное лицо.
Он подходит близко, а я уже на коленях. Рыдаю белугой, конвульсивно дергаюсь, чувствую рвотный спазм все ближе. И дыхание надо мной.
— Ты думаешь ты сейчас ненавидишь себя? Думаешь, что есть что-то худшее чем трахнуться с собственным отцом?
— Не хочу ничего слышать! Ничего не хочу слышать! — кричу ему в лицо, а следом получают шипение-удар, сметший окончательные грани разумного.
— Нет ничего хуже любить собственного, единокровного брата, Светлана.
Нет! Нет! Нет!
— Зачем ты это делаешь?! Зачем ты мучаешь меня ложью?!
— Твоя жертва была напрасной, моя дорогая, я бы никогда не оставил собственного ребенка гнить в тюрьме. Теперь мне радостно, ведь мы можем зажить счастливой семьей.
Боже, это какой-то ад. Я просто отказываюсь в это верить!
— Отец, сын. И их шлюха!
— Больной ублюдок! Психопат! — кидаюсь на него, ногтями хочу впиться в дубленную кожу лица, содрать скальп, только не слышать его. Не слышать его. Заставить проглотить свои слова. Взять их обратно! Сожрать собственный язык! Тварь!
Но резкий удар руки и я снова на полу.
Но я не сдаюсь. Не дождется!
С ревом бросаюсь обратно. Как змея уже
Ненавижу! Ненавижу!
— Прекрати, дрянь! Скоро сюда придет твой брат! Ты же не хочешь предстать перед ним в таком виде. Оденься! — выплевывает он фразу мне возле ноги и нагло улыбается. — Нам ведь предстоит сказать о воссоединении семьи.
Андронов берет свою одежду и выходит из подвала, даже не обращая внимания, как заляпана его рука.
Максим придет сюда?
Он идет сюда?!
Он сын Андронова?! Он мой брат?! Осознание происходящего наваливается каменной плитой, придавливает, размазывает меня по полу.
И я сворачиваюсь калачиком, и глотаю обильные слезы. Так вот откуда такое попустительство банде Громова.
Если только он все-таки не солгал. Понимаю, прекрасно понимаю, что он мог.
Но как узнать правду?
Я должна узнать правду.
Резко вскакиваю, быстро собираю одежду. Ноги ватные, тело ноет от постыдного удовлетворения. Но если Максимом хотелось летать, парить в небе, то тут скорее хочется услышать, как заколачивают крышку на моем гробу.
Бегу в душ, кипятком ошпариваю кожу и держу рот закрытым, потому что еще немного и я просто закричу от взрыва мозга.
Я должна узнать правду.
Но сначала… Роюсь в белье и нахожу флешку. Не знаю, зачем она мне. Особенно теперь.
И в кабинете пока никого нет, я перерываю все. Вижу за картиной с пейзажем нашей площади, сейф, но код подобрать не могу.
А потом замечаю всплывающее окно электронного письма на компьютере.
Быстрый взгляд на дверь, и я открываю почту.
От некой Людмилы из детского дома.
Меня трясет, строчки расплываются перед глазами.
Это документы.
Свидетельство о рождении Максима Игоревича… Андронова. Ноги подкашиваются, но я силой вцепляюсь с столешницу и читаю.
— Новые документы готовы. Никто никогда не узнает, что ваш сын был в приюте.
Прикрываю глаза и слышу треск дерева. Это столешница хрустнула, так сильно я ее сжимала.
— Убедилась?
Голос из двери и отец при полном параде. Черный костюм, черные волосы. Дьявол.
Плюнуть бы в него, да не долетит.
— Ты должен гореть в аду. Ты все знал! Ты с самого начала все знал! И ты игрался нами, как куклами! За что?! Мы просто люди!
— Люди следуют правилам, а вы последовали инстинктам. Вы животные. А ты так и вовсе тварь, — он бросает мне в ноги рюкзак. — Я бы мог убить тебя. Но, как свою дочь, я отпускаю тебя. Видишь, я еще способен на благородство.
«Только по отношению к себе», — хочу сказать, но молчу. Потому что говорить нечего.
Стою в прострации, не видя перед собой ничего. И понимаю насколько он прав.