Сын Грома, или Тени Голгофы
Шрифт:
Иоанн помнил, что сидел тогда на циновке и укреплял готовые вот-вот оторваться ремешки на сандалиях своей нареченной Матери. В Ее печальных больших глазах блестели слезы.
– Госпожа моя, ты опять в печали?
Мария повела плечом, будто от холода.
– Который день кто-то зовет меня на ту гору. Гору прощанья. Когда остаюсь одна в доме, слышу Его голос. Он зовет меня к себе, Иоанн. Пойдешь со Мною на ту гору?
– Как прикажешь, Госпожа моя.
И сын нареченный, закончив возиться с обувкой, подергал ремешки на прочность и молча показал Марии рукой, чтобы она подала ему босую стопу свою обуть ее. Ибо подниматься без обуви на гору, где во множестве разбросано много острых камней, весьма болезненно для женских ног, хоть и привыкших ходить нескончаемыми дорогами Своего Божественного Сына.
Мария молча покачала головой.
И он понял, что сегодня ей легче пройти этот путь разутой, как разутым ходил здесь Ее Сын и его, Иоанна, Учитель. Ибо земля, по которой Он ходил, – есть земля святая.
После вознесения Учителя они часто ходили на эту гору. Марии постоянно казалось, что она видит на сухой каменистой земле Елеонской следы ног своего Божественного Сына. Из Писания Она знала, что на этой горе когда-то скрывался от сына своего Авессалома Давид. Царь Иудейский «шел и плакал, голова у него была покрыта, он шел босой». Учитель тоже не раз поднимался на эту гору с учениками. Отсюда Он послал их найти и отвязать привязанную к изгороди ослицу и молодого осла с нею и привести Ему для въезда в Иерусалим. Здесь на камнях Он учил учеников читать «Отче наш». И здесь же – Иоанн часто вспоминал и живо представлял, как все это происходило тогда у подножия той горы, – Учитель окоротил клявшегося ему в верности Симона Ионина, или Петра, или Кифу, как еще того называли. Учитель сказал Петру: «Истинно, истинно говорю тебе: не пропоет петух, как отречешься от Меня трижды». Петр обиделся и стал уверять всех, что это невозможно. Дескать, ему даже смешно услышать от Учителя такое. Петр повернулся, ища поддержки у других учеников, но никто не поддержал его. На деле же все так и случилось, как говорил Учитель. Иоанн был потрясен. Учитель был расположен к Петру едва ли не более, чем к другим ученикам. Он всегда выделял из двенадцати Кифу и Иоанна. И вот случилось-таки: Петр трижды (!) отрекся от Учителя. «Выходит, не зря я с детства недолюбливал рыжебородого Симона», – сказал тогда себе Иоанн и вычеркнул Петра из своего сердца…
Та последняя ночь намертво запечатлелась в его памяти. …Здесь, в Гефсимании, взяв с собой только Петра и обоих сыновей Зеведеевых – Иакова и Иоанна, тихо и печально Учитель говорил им: «Душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодр-ствуйте со мною… Вот приблизился час, и Сын Человеческий предается в руки грешников». Но тут как раз набежала стража и, крича, светя факелами, размахивая обнаженными мечами, схватила Его, словно разбойника, и потащила в Верхний город к дому первосвященника. Потом в преторий к Пилату. Это была страшная ночь… Сейчас Иоанну кажется, что больше, чем арест Учителя, его потрясло отречение Петра… А потом, уже воскреснув, Учитель на этой же горе простился со своими учениками, благословил их и вознесся на небо, а Богоматерь и ученики, пораженные необычностью происходящего, могли видеть, как преображенное тело Учителя поднималось к высям, пока белоснежное облако не скрыло Его от их мокрых от слез глаз. Здесь прозвучали Его прощальные слова, обращенные к одиннадцати Его апостолам: «Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие…»
И все они, десять апостолов Христовых, кроме Иоанна и отошедшего в мир иной предателя Иуды, пошли отсюда к народам, не знавшим Бога Живого. Отсюда, с горы Елеонской, и пошел Благовест любви по землям Иудеи, языческим и эллинским странам…
Доброй вести о любви – Божьей любви к людям.
В тот день было ветрено, и Иоанн хотел было взять для Марии теплую, из козьего пуха, накидку, но она отрицательно покачала головой, и он опять увидел блеснувшую у нее в глазах слезу. Молча, выказывая Богоматери свое сочувствие и участие, Иоанн разулся и тоже шел в гору босой, страдая, как и Она, от мелких острых камней, впивающихся в босые ноги.
Молча они прошли через Гефсиманский сад и по пыльной каменистой тропинке стали подниматься в гору. Иоанн шел вслед за Богоматерью, и, когда Она повернулась к нему, он увидел, что Мария плачет и слезы текут по ее щекам. Он понимал: она все больше и все сильнее тоскует по Сыну и земная жизнь вдали от Него источила ей душу. Только слезы и молитвы на месте последнего прощания дадут ей силы продолжать свой земной путь.
Молитвы поддерживали Ее. А однажды Иоанн услышал, как Мария пела. Сначала он подумал, что она молится. И чтобы не мешать ей, не вошел в дом, а сел на каменную скамью возле дома и погрузился в свои мысли. Но мысли не складывались. Он прислушался к голосу Богоматери и поразился. Да, Мария чуть слышно пела. Пела и тихо плакала.
Он вслушался в слова:
«Воспою Возлюбленному Моему песнь Возлюбленного Моего о винограднике Его. У Возлюбленного Моего был виноградник на вершине утучненной горы.
И Он обнес его оградою, и очистил его от камней, и насадил в нем отборные виноградные лозы, и построил башню посреди его, и выкопал в нем точило, и ожидал, что он принесет добрые грозды, а он принес дикие ягоды.
И ныне, жители Иерусалима и мужи Иудеи, рассудите Меня с виноградником Моим.
Что еще надлежало бы сделать для виноградника Моего, чего я не сделал ему? Почему, когда Я ожидал, что он принесет добрые грозды, он принес дикие ягоды?
Итак, Я скажу вам, что сделаю с виноградником Моим: отниму у него ограду, и будет он опустошаем; разрушу стены его, и будет попираем.
И оставлю его в запустении; не будут ни обрезывать, ни вскапывать его; и зарастет он тернами и волч-цами, и повелю облакам не проливать на него дождя.
Виноградник Господа Саваофа есть дом Израилев, и мужи Иудеи – любимое насаждение Его. И ждал Он правосудия, но вот – кровопролитие; ждал правды, и вот – вопль».
Мария опять плакала о Сыне…
Они остановились. Среди старых масличных деревьев, пыльные листья которых слегка шевелились от легкого дуновения вершинного ветра, из земли торчали несколько похожих на бараньи лбы, начавших уже местами крошиться валунов, и Мария попросила Иоанна посидеть здесь и подождать Ее. На той лужайке, с которой Он вознесся к Престолу Божьему, Ей хотелось побыть одной, поплакать и помолиться в одиночестве.
Иоанн проследил, как Она, неспешно ступая босыми ногами по твердой каменистой земле, добралась до небольшой лужайки, где в тот прощальный день стоял перед Своим вознесением, подняв руки к небу, Учитель, и как Она остановилась там и тоже, как и Божественный Сын Ее, подняла руки к небу.
Прошло некоторое время. Мария стояла, воздев руки к высокому чистому голубому небу, и, по всей видимости, тихо молилась. Слов Ее он не слышал, но иначе и не могло быть. Женщина еле шевелила губами. И тут Иоанн увидел, как в небе внезапно возникло и встало над вершиной горы пронизанное слепящим солнечным светом белое облако и в вышине послышалось райское пение. Это поразило апостола, и он по простоте своей хотел было тоже взойти за Богоматерью на вершину горы, чего никогда раньше не делал, всегда ожидая Марию внизу, но не тут-то было: ноги не слушались его, и он не мог сделать и шагу до тех пор, пока пение в вышине не прекратилось и не вознеслось в беспредельные выси светлое облако.
Природа замерла. Стих ветерок, всегда веющий над холмом. Замерли листья масличных деревьев. Казалось, остановилось солнце. Он перевел взгляд на Марию и увидел Ее, спускающуюся к нему с сияющей райской ветвью в руках. От ветви, точно от многоцветной радуги, исходил свет Божественной благодати. Слезы на лице Богоматери высохли, и оно сияло подобно солнцу. Покой и мир видел он в больших и прекрасных глазах Марии.
И Иоанн понял – свершилось! Пресвятой Деве был знак о вознесении на небо, которого она с нетерпением ожидала. И действительно, Мария, держа в одной руке ветвь, другой взяв его за руку, поведала своему названому сыну, что во время молитвы ей с благодатной вестью явился архангел Гавриил. Посланец был в ослепительно белом хитоне с тремя красными полосами. «Радуйся, Благодатная, Господь с Тобою», – произнес Гавриил и сообщил, что через три дня должно свершиться Ее переселение на небо.