Сын Китиары
Шрифт:
– Да, я не человек, – ответила Эмберил, все еще не в силах поднять на него глаза.
– Ты не эльф, не кто–либо из других знакомых мне рас, живущих на Кринне. Я спрашиваю тебя: как твое имя?
– Эмберил.
– Эмберил, – произнес он протяжно, словно прислушиваясь к каждому звуку этого слова.
Эмберил снова задрожала.
– Я спрашиваю тебя, Эмберил, кто ты, – повторил он. – Мне известны все расы Кринна.
– Ты, должно быть, очень мудр, маг, – прошептала Эмберил, – но еще не раскрытые тайны этого мира так же бесчисленны, как эти снежные хлопья.
– Ты не откроешь мне свой секрет?
Эмберил покачала головой:
– Этот секрет принадлежит не мне одной.
Рейстлин молчал. Эмберил тоже. Они сидели и слушали шорох и перешептывание деревьев, шум ветра в холодных ветвях.
– Значит… я должен умереть, – нарушил молчание Рейстлин. В голосе не было гнева, лишь усталость и смирение.
– Нет, нет, нет! – закричала Эмберил. Она схватила его тонкую руку и прижала к своей щеке. – Нет, – повторила она. – Потому что тогда умру и я.
Рейстлин вырвал у нее свою руку. Слабо опершись на локоть, сверкая глазами, он хрипло прошептал:
– Есть какое–то средство? Ты можешь снять это… это заклятие?
– Да, – едва слышно слетело с губ Эмберил, к щекам ее прилила кровь.
– Как? – стиснул руки Рейстлин.
– Сначала, – Эмберил сглотнула комок в горле, – я… я должна рассказать тебе кое–что о… о Вэлине.
– О чем? – быстро повторил Рейстлин. Глаза его загорелись. Даже умирая, Рейстлин не переставал работать, мозг его жадно схватил эту новую информацию, запоминая навсегда.
– О Вэлине. Так мы называем это на нашем языке. Это означает… – Она остановилась и нахмурилась, обдумывая то, что хотела сказать. – Я полагаю, ближайший перевод на ваш язык означает: «Возрождающий брак».
Изумление на лице мага было таким забавным, что Эмберил нервно рассмеялась.
– Подожди, я объясню, – сказала она, чувствуя, что краснеет все сильнее. – По особым обстоятельствам бесконечное число веков назад мой народ бежал из этих земель и осел там, где мы могли жить спокойно. Наша раса, как ты правильно определил, – раса долгожителей. Но мы не бессмертны. Как и все остальные, чтобы выжить, мы должны производить потомство. Но с течением времени нас становилось все меньше и меньше. Земля, которую мы выбрали, сурова. Мы склонны жить каждый сам по себе, в одиночестве, мало соприкасаясь даже с представителями собственной расы. Нам неведомо то, что вы называете семьей. Мы увидели, что наша раса вырождается, и старейшие поняли, что скоро мы вообще вымрем. Поэтому они установили Вэлин, чтобы быть уверенными, что наши молодые… что они…
Выражение лица Рейстлина не менялось, он пристально смотрел на Эмберил. Но та не могла продолжать под странным, немигающим взглядом мага.
– Ты решила покинуть свою землю? – спросил Рейстлин. – Или тебя отослали?
– Меня послали в вашу землю… старейшие. Здесь также есть и другие из моей расы…
– Зачем? Для чего?
Эмберил замотала головой. Взяв прут, она шевелила им почти потухший костер, чтобы избежать пристального взгляда Рейстлина.
– И, безусловно, ваши старейшие знали, что нечто подобное должно будет случиться, если ты уедешь в другие земли? – язвительно сказал Рейстлин.
Эмберил старалась поддержать огонь костра, но тщетно.
– Нет, это не должно было случиться. С тем, кто из нашей расы. – Она вновь посмотрела на Рейстлина. – Теперь моя очередь задавать вопросы. В тебе есть что–то, отличающее тебя от других людей. Что это? Потому что это «что–то» в твоей золотистой коже и золотистых глазах дает тебе видение смерти всего живого. Взглянув на тебя, я ощутила тень иного мира. Ты молод, но от тебя веет вечностью. Кто же ты, Рейстлин, если между нами произошло то, что произошло?
К ее изумлению Рейстлин побелел, глаза его наполнились страхом и сузились подозрительно.
– Полагаю, у нас обоих есть свои секреты, – он пожал плечами. – Мне кажется, Эмберил, что мы никогда не узнаем причину возникшей между нами незримой связи. Все, что действительно должно беспокоить нас, – это то, что нужно сделать, чтобы избавить себя от этого… Вэлина.
Эмберил закрыла глаза, губы ее пересохли. В пещере стало вдруг Как–то особенно холодно. Дрожа, она пыталась что–то произнести.
– Что? – неприятно проскрипел голос Рейстлина.
– Ты… должен… стать… отцом моего ребенка, – наконец вымолвила Эмберил.
Молчание было долгим. Эмберил не смела открыть глаза и взглянуть на мага. Смущение, страх поглотили ее. Она спрятала лицо в ладонях. Раздался странный звук, заставивший ее поднять голову.
Рейстлин, откинувшись на одеяла, смеялся. Смех был едва слышен, больше походил на хрип или одышку, но все–таки Рейстлин смеялся–язвительным, злым смехом. И со сжавшимся от жалости сердцем Эмберил поняла, что насмешка была направлена на него самого.
– Не надо, пожалуйста, не надо, – сказала Эмберил, пододвигаясь к нему ближе.
– Посмотрите на меня, леди! – задохнулся Рейстлин, переходя со смеха на кашель. Горько усмехнувшись, он махнул рукой в неопределенном направлении. – Самое лучшее для тебя – подождать моего брата. Карамон скоро вернется…
– Нет, не вернется, – тихо сказала Эмберил, еще ближе пододвинувшись к Рейстлину. – Твой брат не вернется до утра.
Рейстлин приоткрыл рот от удивления. В глазах его внезапно вспыхнул обжигающий свет, взгляд скользнул по лицу Эмберил.
– До утра, – повторил он.
– До утра, – сказала она.
Протянув дрожащую руку, Рейстлин отодвинул чудесные волосы с прекрасного лица Эмберил.
– Костер сейчас погаснет.
– Да, – тихо произнесла Эмберил, вспыхнув, прислонившись щекой к руке мага. – Здесь уже становится холодно. Мы должны сделать что–то, чтобы сохранить тепло… или мы погибнем…
Рейстлин погладил ее тонкую кожу на щеках, нежные губы. Эмберил склонилась к нему. Он прикасался к ее длинным ресницам, прекрасным, как у эльфов. Она дрожала. Он обнял ее. В эту минуту вспыхнула и погасла последняя искра костра. Тьма была теплее и мягче, чем одеяла, закрывавшие их. Снаружи смеялся ветер и перешептывались деревья.