Сын оленя. Абхазские народные сказки
Шрифт:
На другой день он опять проходил мимо того места и увидел ореховое дерево, осыпанное множеством спелых орехов. Оказывается, когда он смазывал ореховым маслом шею пчелы, несколько капель упало на землю, и за ночь выросло это большое дерево. Наш пасечник поднял ком земли и кинул его в верхушку дерева, чтобы сбить несколько орехов, но ком застрял среди густых ветвей; так он не полакомился орехами… Если ты обо всём этом слышал, то продолжай дальше сам, – сказал князю Джир.
Но князь вынужден был сознаться, что он не может продолжать рассказ.
– А дальше произошло
– Нет, не слышал, – ответил князь в бессильной досаде.
– Тогда слушай дальше, – сказал Джир. – Посеял я в позапрошлом году кукурузу у подошвы горы, и выросла такая кукуруза, что стебель мог выдержать тяжесть человека, если бы он влез на него. На стеблях были такие початки, что ими можно было оглушить медведя.
Но со мной случилось несчастье. Каждый год кабаны ели мою кукурузу и вытаптывали её копытами. Поэтому я сторожил кукурузное поле. У одного поля я развёл костёр, а у другого выбрал местечко для дозора.
Сижу раз, смотрю… вдруг послышались шум и треск. Вижу – выскочил большой кабан. Срезал он своими клыками стебель кукурузы и начал есть початок. Я прицелился в него из дробовика и выстрелил. Подбежал туда, смотрю – кабана нет. Тут я вспомнил, что, когда заряжал дома дробовик, забыл насыпать картечь и зарядил его фасолью. Вдруг смотрю – опять лезет кабан. Я прицелился в него и выстрелил. Да разве фасолью можно убить огромного кабана? Захрюкал он и убежал в лес. На следующий год продолжалось то же самое – снова кабан приходил пожирать мою кукурузу. Как-то ночью я отправился стеречь кукурузное поле. В этот раз мне удалось подстрелить кабана, хотя было совсем темно. Когда я подбежал к кабану, он был уже мёртв. Но тут я увидел что-то совсем небывалое… Скажи, что я увидел?.. Не знаешь? Ну ладно! Я сам тебе скажу: кабан был весь обвит стеблями фасоли.
Утром ко мне подошёл сосед. Он покачал головой и сказал: «Оказывается, в этого кабана кто-то пальнул из дробовика не картечью, а фасолью».
И тогда я вспомнил, что ведь это я сам стрелял в кабана фасолью! Собрали мы с соседом фасоль, которая выросла на теле кабана, взвесили, и оказалось ровно полпуда… Слышал ли ты когда-нибудь о таких делах, князь? – спросил Джир.
– Не слышал, никогда не слышал! – с досадой воскликнул князь. – Ты выиграл, чтоб молния тебя сожгла!
Весь красный от злости и от натуги, князь нагрузил золотом Джира и его осла и дал в придачу ещё двух ослов, которых отобрал у его старших братьев. Весёлый и довольный, юноша отправился домой.
Но двум ослам, которые отъелись у князя и сильно обленились, вовсе не хотелось возвращаться к своим прежним хозяевам, чтобы работать до потери сил и жить впроголодь. И вот на стоянке они уговорили третьего осла вместе с ними лечь на землю и отказаться идти дальше. Как их ни понукал Джир, ничего не получилось: ослы и не думали вставать.
«Неужели ослы меня переупрямят, после того как я справился с самим князем?» – подумал Джир.
И он пустился на такую хитрость. Забежал за кусты и стал кричать:
– Кузнец, кузнец! Положи железный прут в огонь. Пусть полежит до завтра, а там я его пущу в ход: надо подбодрить моих ослов.
Услышали это ослы, испугались и решили:
«Не стоит валяться ещё целую ночь и дожидаться, когда нас отхлещут раскалённым прутом. Уж лучше уступить! Пусть будет что будет!»
Встали они и пошли.
Вернулся Джир к братьям, привёл им их ослов, да ещё дал много золота. С того времени все они стали жить дружно, хорошо и не знали больше нужды и горя. А князь-самодур от досады потерял рассудок и вскоре умер.
Вдова и ласточка
Жила когда-то бедная вдова; детей у неё было много, да всё малыши. С большим трудом она добывала им еду.
Однажды вдова сидела на пороге хижины и штопала детское платье. Вдруг из ласточкиного гнезда выпал птенец и оказался у её ног. Вдова взяла птенца в руки, осмотрела его и увидела, что он сломал ножку. Добрая женщина пожалела птенца, перевязала сломанную ножку нитками и уложила его в гнездо.
Наступила осень, птицы улетели в тёплые края, опустело и ласточкино гнездо. Так прошла зима, а весной опять прилетели ласточки.
В один из весенних дней вдова, как всегда, сидела на пороге своей хижины и, как всегда, что-то штопала.
Вдруг к ней подлетела ласточка. Она положила на колени вдовы тыквенное семя, ласково защебетала, вспорхнула и исчезла.
Вдова догадалась, что эта ласточка – тот самый птенец, которого она спасла и вылечила.
Посадила она тыквенное семя в огороде, и выросла из него тыква – такая большущая, какой вдова никогда прежде и не видывала.
Когда тыква созрела, вдова разрезала её ножом, да так и ахнула: из тыквы посыпались со звоном золотые и серебряные монеты, и столько, что и не сочтёшь! Счастливая женщина рассказала обо всём своей соседке.
А та, хитрая, жадная и злая, позавидовала ей. Долго думала она и наконец придумала: дождалась лета, нашла ласточкино гнездо, вынула оттуда птенца и переломила ему ножку. А потом старательно скрепила её шёлковыми нитками. Затем она положила птенца в гнездо и стала ждать себе награды. А вышло вот что: когда наступила весна и птицы возвратились из тёплых стран, к ней подлетела ласточка и уронила семя тыквы.