Сын повелителя сирот
Шрифт:
Доктора не было. В лазарете держали больных солдат до тех пор, пока не убеждались в том, что они уже не поправятся. Если молодому солдату не станет лучше к утру, из него выкачают всю кровь для переливания. Чон До уже видел такое, и, как ему казалось, это лучший способ умереть. Всего несколько минут – сначала появляется сонливость, затем взгляд затуманивается, и даже если в конце человек начинает паниковать, это неважно, потому что говорить он уже не может, а перед тем как угаснуть, он кажется таким растерянным, словно сверчок, у которого оторвали усики.
Генератор в лагере отключили – постепенно свет потух, холодильник замолчал.
Офицер Со и Чон До легли на свои койки.
А японец? Он вывел собаку
Впервые за многие годы Чон До закрыл глаза и воскресил в памяти ее лицо. Опасно вот так грезить о людях – они могут оказаться в туннеле рядом с тобой. Это часто случалось, когда он вспоминал мальчишек из приюта. Один промах – и кто-то из них уже шел рядом темноте. Он говорил что-то, спрашивал, почему не ты погиб от холода, почему не ты свалился в цистерну с краской, и каждую секунду тебе чудилось, что вот сейчас ты получишь удар ногой в лицо.
И вот появилась его мать. Она лежала здесь, прислушиваясь к вздрагиваниям солдата, он слышал ее голос. Она пела «Ариран» [5] почти шепотом, будто доносившимся из небытия. Черт подери, даже приютские знают, где их родители.
5
«Ариран» – популярная народная песня в Корее, включена ЮНЕСКО в Список всемирного нематериального наследия человечества. – Прим. пер.
Поздно ночью, спотыкаясь, вошел Джил. Он открыл холодильник, хотя это было запрещено, и положил что-то внутрь. Затем плюхнулся на свою койку. Джил спал, свесив с койки руки и ноги, и Чон До догадался, что в детстве у него была своя собственная кровать. Мгновенье спустя он уснул.
Чон До и офицер Со встали в темноте и подошли к холодильнику. Когда офицер Со потянул за ручку, на них пахнуло холодом. Возле стенки, за квадратными контейнерами с кровью, офицер Со нащупал наполовину пустую бутылку соджу [6] . Они быстро закрыли дверцу, потому что кровь предназначалась для отправки в Пхеньян, и если она испортится, им за всю жизнь не расплатиться.
6
Cоджу – корейская водка. – Прим. пер.
Они отошли с бутылкой к окну. Где-то далеко лаяли собаки в своих вольерах. На горизонте, над зенитными бункерами, лунный свет, отражаясь от океана, мягко освещал небо. За их спиной Джил бормотал что-то во сне.
Офицер Со глотнул из бутылки.
– Сомневаюсь, что старина Джил привык к пшеничным лепешкам и супу из сорго [7] .
– Откуда он взялся? – спросил Чон До.
– Забудь о нем, – ответил офицер Со. – Не знаю, зачем Пхеньяну понадобилось снова этим заниматься после стольких лет, но, надеюсь, мы избавимся от этого типа через неделю. Еще одно задание и, если все пройдет гладко, мы никогда больше его не увидим.
7
Сорго – хлебное, техническое и кормовое растение, ценная пищевая и кормовая культура для районов, в которых пшеница и другие основные зерновые культуры не произрастают, либо дают небольшие урожаи из-за засушливого климата. Из зерна сорго получают крупу и муку, кроме того, его зерном кормят свиней, коров, лошадей, домашних птиц. – Прим. пер.
Сделав глоток, Чон До почувствовал жжение и резь в животе.
– Какое задание? – спросил он.
– Сначала еще одна тренировка, – сказал офицер Со. – Потом отправимся за особым объектом. Токийская опера проводит лето в Ниигата. Речь идет о сопрано. Ее зовут Румина.
Следующий глоток соджу пошел намного легче.
– Опера? – удивился Чон До.
Офицер Со пожал плечами.
– Наверное, какая-нибудь большая шишка из Пхеньяна услышала пиратскую запись и хочет заполучить ее.
– Джил говорил, что работал с наземными минами, – сказал Чон До. – И за это его отправили в языковую школу. Это правда? Действительно можно получить вознаграждение?
– Без Джила не обойтись, понимаешь? Но ты не слушай его. Слушай меня.
Чон До умолк.
– А что, ты хотел бы чего-то особенного? – спросил офицер Со. – Может, ты уже придумал, какое вознаграждение?
Чон До покачал головой.
– Тогда забудь об этом.
Офицер Со отошел в угол и присел над отхожим ведром. Прислонившись к стене, он долго напрягался. Ничего не получилось.
– В свое время я вытянул пару счастливых билетов, – сказал он. – Меня наградили. А теперь посмотри на меня. – Он покачал головой. – Вот самая большая награда для тебя: не становись таким, как я.
Чон До уставился на карцер.
– Что с ним будет?
– С тем парнем с собакой? – спросил офицер Со. – Скорее всего, за ним уже едут из Пхеньяна.
– Ясно, но все-таки что с ним будет?
Офицер Со сделал последнее усилие, чтобы облегчиться.
– Не задавай глупых вопросов, – процедил он сквозь зубы.
Чон До представил себе свою мать на поезде в Пхеньян.
– А в качестве награды можно попросить человека?
– Что, женщину? – поинтересовался офицер Со. – Да, это можно попросить.
Он вернулся и выпил почти все, оставив несколько капель на дне бутылки, которые вылил на губы умирающего солдата. Хлопнув мальчишку по груди на прощанье, он положил пустую бутылку ему под руку, мокрую от пота.
Они реквизировали новую лодку и еще раз вышли в море. Над Цусимским проливом послышались сильные щелчки, словно удары в грудь, – это кашалоты охотились внизу. Когда они приблизились к острову Дого, из моря внезапно выступили гранитные столпы, белые сверху из-за птичьего помета и оранжевые снизу из-за огромного скопления морских звезд. Чон До уставился на северный выступ острова, покрытый вулканическим черным песком и поросший карликовыми елями. Это был мир, созданный ради себя самого, без идеи и смысла, земля, не посвященная ни одному великому лидеру.
На этом острове располагался популярный курорт, и офицер Со надеялся на то, что им удастся схватить одинокого туриста на пляже. Но когда они подплыли ближе, то увидели на воде черную надувную моторную лодку, в которой никого не было. Решив обследовать ее, они забрались в лодку. Офицер Со завел мотор и сразу заглушил его. Вытащив топливный бак из своей шлюпки, они погрузили ее в воду – шлюпку быстро затопило, тяжелый мотор утянул ее на дно.
– Теперь мы – настоящая команда, – сказал офицер Со, любуясь новой лодкой.