Сын счастья
Шрифт:
Дина быстро обернулась к Андерсу и посмотрела ему прямо в глаза:
— Никто и не говорит о вине!
— Я знаю. Но он-то это понимает? Мы могли бы помочь… — Андерс помолчал, потом медленно произнес:
— Впрочем, может, ты не совсем подходишь для такого разговора.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты ведь тоже была там. Вы с Вениамином вместе нашли русского. Поэтому лучше, чтобы с ним поговорил кто-нибудь другой.
— Кто же, по-твоему? Пастор? — презрительно спросила
— Зачем пастор? Я!
Дина смерила его взглядом и положила щетку для волос на место.
— Не слишком ли ты высокого мнения о себе, Андерс?
Он почувствовал ее сарказм:
— А ты какого обо мне мнения? Разве не высокого? — По его лицу скользнуло подобие улыбки.
— Конечно высокого. С твоей стороны очень великодушно предложить свою помощь, — с отсутствующим видом сказала она.
Уже лежа в постели Дина проговорила, глядя в пространство:
— Это не тебя, а меня не должно быть в Рейнснесе.
— Любопытно. Значит, твои родственники будут приезжать в гости ко мне одному?
— Возможно, так и будет.
— Что ты имеешь в виду?
— Я думаю, мне придется уехать.
В комнате не осталось ничего, кроме тишины.
— Дина, опять? Но почему? — прошептал он наконец.
— Уеду куда-нибудь, где смогу учиться играть на виолончели.
— Играть на виолончели! О Господи!
Он слышал только ее дыхание. Очень холодное.
— Ты уже говорила об этом. — Он глубоко вздохнул. — Стало быть, опять все дело только в этом? Ты уже раскаиваешься, что вышла за меня замуж?
Она покачала головой и прижалась к нему.
— Что с тобой происходит? Неужели до сих пор в этом доме царит русский?
— Здесь нечем дышать.
— Помнишь, ты и на шхуне говорила то же самое. Потом захотела исправить это с моей помощью. Но теперь и я уже не помогаю!
— Я не виновата!
— Кто же тогда виноват?
Дина не ответила. Она лежала неподвижно, словно хотела показаться спящей. Андерс рассердился. Но он не любил показывать свой гнев.
— Ты все еще горюешь о нем? — спросил он наконец.
— Что значит… горевать? — ответила она вопросом на вопрос.
— Не знаю. Для меня это… Но я не знаю, что значит горевать для тебя.
— Я тоже, — еле слышно сказала она.
Его охватила смертельная усталость. И все-таки он выдержал. Он должен был заставить ее сказать все.
— Может, тебе все же следует разобраться в этом? Ты всю жизнь о ком-нибудь горевала. Сначала о матери, потом об Иакове. Теперь вот о Лео… Может, тебе следовало разобраться в этом до того, как ты попросила меня жениться на тебе?
Кто-то поднимался по лестнице на второй этаж. Дагни и ленсман, тихо разговаривая, осторожно закрыли за собой дверь залы. Когда все стихло, Дина несколько раз прерывисто вздохнула.
— Наш брак не имеет отношения к моему горю, — сказала она.
— Ты уверена? А ты вышла бы за меня замуж, если бы Лео по-прежнему приезжал в гости в Рейнснес?
— Опять начинаешь, Андерс?
— Нет!
Они лежали, прижавшись друг к другу, под большой периной. И не двигались. Прошло столько времени, что он невольно пошевелился.
— Поймать бы неводом все твои мысли! — сказал он и обнял ее.
Она промолчала и тоже обняла его. Это было уже немало.
— Дина! — Да?
— Ты не веришь… что и к нам когда-нибудь… придет любовь?.. Или если хочешь… — Он начал заикаться.
— Любовь… — проговорила она.
— За себя я могу поручиться.
— Почему?
— Я знаю, что это так.
Она провела рукой по его волосам, по затылку. От этого он почувствовал себя еще более несчастным.
— Ты не ошибаешься? — шепнул он в ее ладонь.
— Нет, Андерс, нет! Не ошибаюсь!
Он задал ей очень важный вопрос. Поняла ли она его?
— Может, тебе станет легче, если ты поговоришь о нем? О Лео? — Андерс вздохнул.
Дина не ответила. Но он понял, что она думает над его словами. Она задержала дыхание. Он повернул ее к себе, чтобы увидеть ее глаза. Однако было слишком темно. Он увидел лишь две далекие звезды. Потом и они исчезли.
— Нет. Давай спать, Андерс. День был тяжелый. — Дина попыталась закутаться в перину.
— Ты казнишь себя из-за того, что он застрелился? И за то, что Вениамин видел это?
— Давай спать, Андерс, — повторила она.
— Нет! Почему ты хочешь уехать? — Он опять повернул ее к себе.
Андерс рассердился. И сам слышал это. Рассердился, потому что ему стало страшно.
— А если бы я сказала тебе… что он не сам… Что бы ты тогда сделал, Андерс?
— Что ты хочешь этим сказать?
— То, что сказала.
— Это был несчастный случай?
— Нет.
Что-то подозрительное было в тенях у двери. Андерс не мог понять, откуда они появились.
— Дина!
— Что?
— Ты хочешь сказать?..
— Да! — Когда в комнате не осталось ничего, кроме их дыхания, она громко повторила:
— Да!
Было темно. Андерс снова стал маленьким мальчиком. Он сидел на коленях у матери. Но ведь его мать уже много лет как утонула! Никто ничего не знает о времени. Он нашел Динину руку. Разжал и переплел свои пальцы с ее.
— И Вениамин видел это? — услыхал он свой собственный голос, доносившийся откуда-то издалека.
— Не знаю, — ответила она так тихо, что он долго вслушивался в тишину, чтобы различить в ней ее слова.