Сын Вселенского Дракона
Шрифт:
– Центральная! Что происходит? Ты тормози давай!
Гриша кое как открыл все тумблеры экстренной остановки двигателей, заблокировал все заслонки стабилизаторов гравитационного поля.
– Прощу прощения, все питание борта отключено из– за перегрев. Аварийная посадка неизбежна.
– Ты видать, точно смерти моей хочешь, скоропостижной! – Тяжело вздохнул Гриша.
Исследователь вселенских морей, космическая акула, лучший выпускник академии звёздных исследований закрыл глаза.
Глава 2 На земле
Яркий и тёплый свет падал на бледное лицо, Тёплый и свежий ветер по– весеннему ласкал. Ручьи звонко бежали в лабиринтах талого снега под трели различных птиц,
– Стоп! – какие ещё птицы? На планете Рад, про птиц, Гриша Елистратов слышал только на лекциях по ботаники, он конечно знал, что-когда– то давно, его народ покинул родную планету в поисках иных форм жизни. Как впоследствии выяснилось, не зря леса наполняли звери и птицы, реки и озера были полны рыбы. Но колонисты во главе с учёными, никогда не искали лёгких путей, оттого и покинули родные места посчитав Рад, более приемлемой для жизни. Григорий был третьим в своём поколении, родившийся уже не естественным путём, а в ячейке, где развивался и рос плод под контролем машин и потому, о флоре и фауне знал только с записей, которые принесли с собой первые люди на Раде.
Он лежал на чёрной и влажной земле, феерия запахов разрывала его обоняние.
– Центральная, ты жива там? Пискни хоть, что бы я знал.
В голове зазвучал все тот же приятный женский голос
– Да, Григорий, системы искусственного разума не повреждены. Провожу анализ пригодности остатков звёздного шаттла и сканирую близлежащую территорию.
Мужчина лежал без движения, прислушиваясь к своему состоянию. Наконец он открыл глаза. Небо было серо– голубого цвета, без каких– либо вмешательств других цветов и объектов. Стало холодно лежать, с видимым усилием он сел. Комбинезон астронавта был безнадёжно изорван и местами обгорел. Военные ботинки, которые он с таким трудом выменял у имперских военных, больше не имели подошвы и пальцы ног торчали из– под некогда лакированного текстиля.
– М– да. . . дела. . . ну это нормально.
В голосе не почувствовалось не малейшей эмоции. Порой, его собеседникам было трудно понять, серьёзен он или нет. Хотя, как он утверждал сам, всегда находился в одном расположении духа– никаком.
Встав на ноги, он наконец огляделся вокруг, стоял он не далеко от странной дороги, по которой либо тащили что– то очень тяжёлое волоком. Две борозды и следы ног в сырой земле показывали, что те сильно вязли под грузом или весом проходящих. Гриша с отличием окончил звёздную академию и прекрасно знал следы и описание всех живых существ, встречающихся в его галактике. Тут явно были следы, принадлежащие человеку. Это открытие скорее напугало мужчину, чем обрадовало.
– Вот те раз. . .
Стоящий по щиколотку в весенней грязи, в развевающихся обрывка одежды, мужчина с поднятыми бровями потирал подбородок.
Центральная порой пыталась шутить. Интеллект явно преуспевал в обучении.
– Вот те два…в нескольких километрах отсюда замечено движение, скорее всего там скопление живых существ. Нарушенные батареи не дают возможности провести сканирование в полной мере и на большее расстояние. Так как заряд производится не будет, то я смогу поддержать связь с Вами не больше двух часов, а автономном питании.
– Надеюсь я за это время тут с кем ни будь познакомлюсь, а то и поговорить то не с кем будет.
Сарказм удался, мужчина хмыкнул в нос и скалясь в саркастической улыбке, пошёл к обломкам звездолёта. Беглого осмотра вполне хватило, чтобы понять, кораблю больше не бороздить бескрайние просторы вселенной. Грише удалось откопать нетронутый инструментальный ящик, в нем нашёл рабочие штаны с множеством карманов и кармашков с крупным, металлическим зиппером. Тут же он выудил и вязаный свитер с капюшоном, облачившись, он поёжился, свитер был грубым, но тёплым. Обуви не было, пришлось обернуть ноги пластиковыми пакетами и липкой лентой. В карманы перекочевали военный нож, который он таскал с собой как память о прадеде, пользоваться он им умел хорошо, так как много времени посветил тренировкам ножевого боя по записям с программами обучения первых поселенцев Рада. Гриша не любил оружие, лучевые пистолеты хоть и обладали разрушительной силой, так же был не малого веса и требовал постоянно зарядки. Он не солдат в конце концов, таскать с собой пушки. А вот нож, это дело другое. Им и хлеб порезать и колбасу, да и ещё много чего можно. Всегда пригодится. Он хотел как– то замаскировать обломки, но делать этого почти не пришлось, корабль был буквально врыт в землю, поваленные деревья накрыли его сверху, с расстояния было вообще не отличить от любого другого холма, которыми блистал ландшафт.
– Дорогая моя, ты там ещё на связи? Я собираюсь произвести разведку и нужно будет подумать о том, как подать сигнал на станцию. Связь держим по необходимости, береги батарейки.
Сухой писк был ему ответом.
– Могла бы обнять на прощание
Он снова ухмыльнулся своей иронии. Накинув капюшон, Гриша зашагал по дороге в сторону виднеющегося на горизонте леса.
Влажная земля была мягкой и шлось по ней приятно. Он шёл и думал о том, что-когда– то его предки населяли подобную землю, сумасшедшей и неповторимой красоты. Эта безумная палитра красок природы не шла не в какое сравнение с его механическим миром. Миром под искусственным светом, миром из металла и полимеров. По пути он неоднократно останавливался потрогать тот или иной предмет. Его удивляла трава и снег, он трогал сухие ветки и разглядывал набухающие почки на деревьях. Возле ели он простоял несколько минут и решившись, все же сорвал шишку и зачем– то положил её в карман.
Подойдя к краю леса, Гриша почувствовал волнение, такое может быть когда хочешь нырнуть в неизвестном месте без проверки дна. Взявшись за ручку ножа, он обмотал вокруг руки темляк. Лес встретил его новыми звуками и зрелищем. Он продолжал движение по следам. Пройдя несколько километров, к пению неизвестных птичек и различным хрустам прибавились неразборчивые отголоски речи. Кто– то явно пел. Присев, звёздный пилот, как старый индеец начал красться в зарослях увядших кустов и вылезшей из– под снега травы в направлении откуда раздавалось пение.
Чем ближе он подбирался, тем более росла тревога и волнение. Речь стала разборчива и с любопытством он понял, что понимает каждое слово.
– Ветер, ветер, ветерок 0– 0– 0– 0– 0
– Нам нагонишь ты всего
– Каждый лист, каждый сучок 0– 0– 0– 0– 0
– Поднимаешь вверх легко
– Ты силен как сто коней 0– 0– 0– 0– 0
– часто ищут тебя в поле
– Добрый люд ты не робей 0– 0– 0– 0– 0
– С ветром будем всегда в доле
– Ох и дивно ты поёшь, Вышата Батькович! А как сочинять мастак! На ярмарке все диву дадутся, когда услышат!
Волк сидел на пеньке напротив мужчины одетого в белой рубахе свободного покроя, черные, шерстяные штаны был заправлены в красные сапоги с широким голенищем, сбитым к низу. Волосы мужчины спадали чёлкой на лицо, седина заняла добрую половину головы. Он ворочал в костре угли, пристраивая котелок над огнём.
– Серый, не ерунди. . . Не буду я не для кого петь и вообще, не на какую ярмарку не поеду. Там наверняка будут и Кощеевы люди, и Горыныча подглядывающие. А ты сам знаешь, как ладим мы с ними.