Сыночкина игрушка
Шрифт:
– Что? – невозмутимо поинтересовалась Марина. – Что я не так сказала? Я же вижу всё.
– Когда же ты смотреть-то успеваешь? – прошипела Света. – Видимся два раза в год.
Марина обвела взглядом полупустой в утренний час пляж. Она понимала, что затевать ссору с едва приехавшей погостить сестрой, которой и так живётся нелегко с дочерью-подростком, не совсем правильно. Но и замолчать, уже начав говорить, Марина не могла. Она даже гордилась своей граничащей с хамством прямотой, считая её лучшей чертой своего характера.
– Да там и смотреть нечего. Думаешь, ты одна такая на весь свет? Сама же жаловалась мне, помнишь?
– Жаловалась… И теперь очень об этом сожалею!
Немногочисленные отдыхающие
– Я нормально живу! Нормально! Даже счастливо!
– Ого! – Марина зло рассмеялась. – Ну, дай боженька каждому такого счастья!
– Катя… – Света осеклась. – Катя – хорошая девочка! И мы живём с ней хорошо! Мы счастливы!
– Про Катьку верю, хорошая! Безотцовщина только, а у тебя характера на её воспитание не хватает, счастливица!
Марина знала, что у Светы не хватит духу ей ответить, никогда не хватало. Так и вышло: трясясь от злости, младшая сестра рывком поднялась с полотенца и широкими шагами направилась к реке. Улыбнувшись, Катина тётя улеглась на полотенце. Она понимала, что так разговаривать со Светой жестоко. Но при этом её глодала острая необходимость заставить сестру признать свою неправоту.
3.
Лес полнился звуками. В городе Катино подсознание научилось включать фильтр, который отсекал посторонние шумы, но на природе сделать это не получалось. Не отпускало чувство пристального взгляда, буравящего спину. Тревожность понемногу усиливалась, шаги замедлялись. Поэтому, когда позади неё сухо щёлкнула ветка, девушка вздрогнула и едва подавила испуганный крик. Сердце учащённо забилось, а на лбу и спине выступила испарина, хотя ничего страшного и не произошло. Вроде бы.
Обернувшись, Катя внимательно всмотрелась в тропинку и кусты у себя за спиной. Кусты орешника застыли, словно тоже испугались резкого щелчка. Катя была одна. Ей неожиданно захотелось как-то отплатить за свой испуг, к примеру, показать высоким соснам кулак с оттопыренным средним пальцем, но девушка сдержалась. Некстати вспомнились услышанные в детстве сказки о лесных духах. О косматых чудищах, которые бродят среди высоких, как телеграфные столбы, стволов сосен, невидимые и неслышимые до поры до времени…
Лес из просто заросшего деревьями пространства вдруг превратился в то, чем являлся всегда: грозную древнюю силу. Чувство постороннего присутствия усилилось. Кате показалось, что из тенистых крон на неё уставились сотни глаз, злых и оценивающих. Они решали, можно ли считать её своей.
– Так, стоп…
Девушка несколько раз глубоко вздохнула и закрыла глаза, сгорбившись и прижав руки к груди. Сердце колотилось в ладони, словно запертая в клетку рёбер птица.
Катя изо всех сил старалась сохранить ясность мысли, дыша глубоко и ровно. Сердцебиение постепенно замедлялось, входя в привычный ритм, но мозг её продолжал работать в бешеном темпе, перебирая и просеивая самые разные звуки, долетавшие до неё. Стрекот железки, по которой мчались один за другим длинные составы. Стук дятлов по гулким стволам. Суетливый птичий гомон. Никаких потусторонних существ, прячущихся в ветвях деревьев. Обычная природа средней полосы. Прямо по учебнику биологии за какой-то там класс.
Резко выпрямившись, девушка откинула с глаз растрепавшуюся чёлку. Пришло время возвращаться домой. До дикой части леса оставалось ещё далеко, но продолжать путь уже не хотелось. Не хватало добиться ещё одной панической атаки. Катя всегда предпочитала оставаться в тех границах, где ещё могла контролировать ситуацию. И считала, что для девушки это очень полезная черта.
Она ещё раз оглядела лежавшую перед ней дорожку.
Помявшись, девушка кинула взгляд в сторону чащи. Нет, туда тоже идти нельзя. Даже если не учитывать мистику, соваться в место, где шанс встретить кабана с поросятами выше, чем дедульку-грибника, не хотелось. Лес внезапно превратился в западню. Нервно обхватив себя руками и потерев предплечья вспотевшими ладонями, Катя покачалась с носка на пятку. Нужно было что-то решать.
И решение пришло. Если возвращаться по той же дорожке нельзя – можно попытаться обогнуть её. Обойти кажущееся опасным место, и вернуться назад! Эта мысль казалась настолько простой и логичной, что Катя едва не рассмеялась. Не нужно даже далеко отклоняться от маршрута, достаточно будет нескольких метров. А деревья, лишённые веток в нижней части, позволят видеть тропку.
Медленно успокаиваясь, девушка повернулась в сторону леса и зашагала перпендикулярно тропе. Хватило, как она и полагала, всего пары метров. Лес снова становился уютным и даже милым местом, вполне подходящим для прогулок. Словно повернули ручку яркости, и ставшие на миг сероватыми кроны сосен налились зеленью, приветствуя тёплое июльское солнце. Девушка больше не ощущала себя чужой. По крайней мере до тех пор, пока где-то позади неё не хрустнула ещё одна ветка. И на этот раз – куда ближе.
Новая волна паники захлестнула её мгновенно. Катя даже не стала оборачиваться назад: взвизгнув, она рванулась с места, словно поднятый голодным волком заяц. Её инстинкты били тревогу, пожарной сиреной завывая о грозящей опасности. Сквозь пелену страха пробилась единственная трезвая мысль: если не будет звуков погони, то через несколько шагов необходимо будет остановиться, иначе появится риск остаться в этом лесу навсегда.
Но звуки возникли. Коротко рыкнув, нечто за её спиной помчалось следом, тяжело и грузно, но при этом поразительно быстро. Насмерть перепуганная, Катя бросила быстрый взгляд за спину.
Она ожидала увидеть за своей спиной что угодно. Случайно забредшего на край леса вепря. Одичавшую собаку. Воображение, подстёгнутое страхом, даже нарисовало картину неведомого чудовища, лохматого, когтистого и злобно скалящегося. Но всё оказалось настолько проще и в то же время страшнее, что девушка сбилась с шага и едва не упала на мягкую лесную почву.
За Катей, круша чахлые кустарники, с трудом пробившиеся в густых тенях разлапистых сосен, мчался мужчина. Его объёмистое брюхо, туго обтянутое выцветшей тенниской со стёршейся от времени надписью «Спорт», колыхалось при каждом шаге, то подпрыгивая вверх, то падая вниз почти до колен. За короткий миг, который Катя смотрела на него, девушка разглядела всё: и грязные стоптанные ботинки, порыжевшие от времени, и пятна бурой грязи на коленях серых брюк из грубой ткани, и желтоватые разводы пота под мышками. Единственное, что оставалось не в фокусе – это лицо преследователя. Оно выглядело размытым, словно Катя смотрела сквозь мутное стекло. Выделялись на нём лишь глаза, холодные и мёртвые, как у валяющейся на берегу тухлой рыбины, забытой пьяными рыбаками.