Сыскное агентство(изд.1991)
Шрифт:
И который любил меня. Да, да! Я считала, что ты любишь меня, а каким ты был в действительности, мне и дела нет! Я ведь тогда не знала…
А потом я вспоминала твой голос на пленке… Ох, Альберт, какая же страшная вещь жизнь! Ничего нет страшнее в жизни, чем жизнь…
Я попросила хозяина, чтоб он сдал мне на несколько часов нашу, помнишь, ТУ комнату. Он очень удивился — ведь я одна, но я объяснила, что ты приедешь позже.
И в этой комнате я написала письмо, которое ты сейчас читаешь.
Я приняла решение, Альберт. Мне было легко его принять. Ведь я теперь совершенно одинока, я ужасно одинока. У меня был только ты, и
Я не сужу тебя, Альберт, — какое я имею на это право? И не прощаю — какое тебе дело до моего прощения?
Я понимаю, что ты быстро забудешь меня, я лишь эпизод для тебя, маленькая часть большого задания, которое ты так хорошо выполнил. Что ж, рада за тебя, поздравляю. А вот я буду помнить тебя до конца жизни. Все два-три часа, что остались до этого конца…
Сейчас я запечатаю письмо. Поеду в город, опущу его в первый же ящик. Потом пройдусь по аллеям нашего Университета, поднимусь на какой-нибудь высокий этаж…
Прощай, Альберт.
Серэна».
Кар долго сидел не двигаясь.
Нет, в маленьком узком конверте был не счет за квартиру, холодильник, бензин.
И все же это был счет. Страшный счет, который ему посылала Серэна. Какими деньгами можно оплатить отнятую жизнь? Потому что ему теперь незачем трудиться и искать ее убийцу. Вот он, перед ним, смотрит на него с настенного зеркала. И если он честный человек, пусть вспомнит торжественную клятву, которую дал на ее могиле.
Поклялся — так сдержи свое слово. Накажи убийцу! Это ведь так просто — вот он перед тобой, а в тумбочке у постели лежит пистолет. Ну же, действуй, чего ждешь?
Кар задыхался от невыносимой тоски.
Серэна ушла из жизни, убежденная в его подлости, в его предательстве, в его лжи. И не было никакой возможности что-то исправить, доказать, оправдаться. Туда, где она теперь, есть лишь один путь…
Но Кар знал, что этим путем никогда не пойдет. Он слишком труслив для этого, у него не хватит духу, он слишком крепко цепляется за жизнь. Он знал, что долго еще будет страдать, но потом все пройдет, как все в жизни. Будет что-то другое. И все же Серэну он не забудет никогда. Надо только продержаться, вытерпеть, не спрыгнуть с подножки… А уж клятву свою он не сдержит, прости, Серэна, не может он наказать убийцу. Не может.
Внезапно Кар встал.
Не.может? Еще как может! Да, это письмо — неумолимый счет. Но разве только ему? Разве только он виновен в ее смерти? В том, что сделали с «Очищением»? Во всех подлостях, что творятся в этом Университете, в этом городе, в этом мире?
Ну нет! А вице-директор Бьорн? А директор «Ока»? А Шмидт? А все эти полицейские, жандармы, агенты секретных служб, сыскных агентств? Провокаторы, осведомители, доносчики? Разве этот счет не всем им?
Да, он один из них. И он понесет свою долю наказания. Никакой суд не вынесет всем им приговор? Ну тогда это сделает он. Здесь ведь джунгли. Значит, и жить надо по законам джунглей. Самому выносить приговор, самому приводить в исполнение…
Кар подошел к тумбочке, достал свой «парабеллум» и, вернувшись к столу, начал тщательно, неторопливо разбирать его, чистить, смазывать, вытирать. Так, как когда-то делал, готовясь к ночным операциям.
Взял патроны, дослал один в ствол,
А уж как он отработал этот прием! Как владел им! На тренировках товарищи восхищались — они не успевали проследить за полетом ножа и лишь с трудом выдирали его из деревянной мишени, в которую лезвие впивалось на несколько сантиметров. В этом упражнении у Кара не было равных.
В таком боевом снаряжении он постоял у зеркала, придирчиво всматривался, не заметен ли его арсенал.
Потом сложил все в шкаф и переоделся в легкий костюм.
Кар снова вернулся в пещерный век.
Словно не было первых радостных дней с друзьями — Лором и Бет. Словно не было счастливой любви, Серэны, всех этих золотых дней (когда выяснилось, что есть на свете счастье, любовь, радость, а не только жестокость, ненависть, злоба). Он не узнавал себя. Вернее, именно узнавал. Это снова был прежний Кар — безжалостный, жестокий боец, всегда настороженный, хитрый, готовый к бою.
Он только сейчас осознал, что все это время жил двойной жизнью. В «Оке» — бесшабашный, циничный, эгоистичный. Там — грубость, равнодушие, готовность выполнить, что прикажет начальство, стремление подзаработать, сделать карьеру. Здесь, с Серэной, со своими новыми друзьями, — беззаботная радость, любовь, веселье, интересы других, а не только свои, какие-то идеалы, пусть не всегда понятные ему…
Вот так жил, совмещал и даже не понимал, что это разные жизни, а не только разные люди.
Но теперь с этим покончено! Прощай, Серэна, прощайте, друзья, теперь он возвращается в джунгли.
И даже если внешне все останется по-старому, это будет лишь внешне. В действительности все изменилось. У него теперь иная цель. А вот добиваться ее он будет привычными путями.
Кар посмотрел в зеркало, чего до этого дня давно уже не делал. Он с удивлением заметил, что прибавилось седины и морщин, что обострились черты лица, тоньше стали губы и холоднее глаза. Может, это ему только кажется? Да нет, пожалуй…
Ненависть, сдерживаемая ярость, которые не остывали, отодвинули тоску и отчаяние, вернули ему ясность ума, твердость, трезвый расчет. Теперь Кар превратился в боевую машину, какой был когда-то.
И он, и его боевые товарищи.
И вдруг он задумался об их судьбе. Вот вернулись они, не все, о, далеко не все. Родина встретила их оркестрами и цветами. Но и цветы, и оркестры кончались в аэропортах, на вокзалах и причалах. Дальше их судьбы никого не интересовали. Кем же они стали, какими путями пошли?