Сюр-приз
Шрифт:
«Очень красивое лицо… И отчего оно именно такое?» – гадал он, потягивая горячий чай.
Словно опытный механик, он попытался разложить его на детали, рассматривая отдельно глаза, нос, уши, но чего-либо особенного в их строении он не нашел. И в то же время объединенные в одно целое, они создавали картину просто удивительную. Сергей предположил, что это, скорее всего, только его мнение, потому что все части ее лица были созданы именно так, как больше всего ему нравилось: брови естественные, без лысых надбровных дуг, лоб высокий, но закрыт челкой, глаза зеленые, хорошо сочетающиеся с рыжими волосами, заколотыми на затылке,
– Да, где мы? – не выдержал он.
– Ты хочешь сказать, что ничего не помнишь?
– Вообще ничего! Какой-то провал в памяти, – решительно заявил он.
– И как сделал мне предложение стать твоей женой, значит, тоже не помнишь? – тихо спросила она, наблюдая за ним.
Задавать такие вопросы за завтраком крайне опасно – кусок бутерброда застрял у Сергея во рту, глаза округлились.
– Вы все, мужчины, такие – одни вначале и другие после – или только ты?.. А!.. Понимаю: причин для страсти уже нет, и ты решил всё забыть. Перебрал, говоришь? – ее лицо помрачнело, глаза стали пустыми.
– Послушай, не обижайся, – поспешил он ее успокоить (признаться ей сейчас, что он даже не помнит, как ее зовут, показалось ему неуместным), – но у меня действительно амнезия какая-то. Но если я сказал эти слова – значит, сказал, только для меня это несколько неожиданно… И что ты мне ответила?
– Что подумаю… Ладно, извини за испорченный завтрак. Закончишь – иди к Борису, а мне нужно кое-что привести в порядок.
С предсказанным аппетитом он допил свой чай. Ему было неловко и перед собой, и перед ней за это глупое положение, в котором, с одной стороны, он был не виноват, а с другой – получается, виноват, да еще в очень нехорошем обмане.
«Да нет, это какой-то розыгрыш: не мог я незнакомой девушке, пусть даже очень красивой, сказать такое… Чушь! Полная чушь! – успокаивал он себя, выходя на террасу. – Или она вообще ничего не понимает».
Дом стоял среди леса, напоминающего большой парк. Борис, что-то выискивая в траве, с аппетитом засовывал себе в рот.
– Чем увлечен? – спросил Сергей, подойдя ближе.
– Землянику собираю, присоединяйся.
– Землянику?!. Да!.. Только этого мне и не хватает. Ты здесь один?
– В каком смысле? – Борис замер, уставившись на Сергея.
– Понимаешь, проснулся, а возле меня девушка… Случайно не знаешь, кто она и, вообще, где мы?
– Так это же Анна! Ты сам ее к себе затащил. Чего прикидываешься?
– Да не прикидываюсь я. Просто ничего не помню… Что еще знаешь, выкладывай!
– Да не больше твоего. А где мы – без понятия. Последнее, что задержалось в моей голове, – как нас подняли и куда-то понесли, а вчера вечером мы очутились на этой веранде в одних комбинезонах. И тут выходит она. Ты сразу и завертелся вокруг неё, словно заправский ловелас. Меня даже близко к ней не подпустил.
– И ты мне ничего не сказал?
– А что тебе скажешь – у тебя глаза были, как у недоеного быка! Ты был готов биться за нее сам с собой.
Сергей сорвал несколько ягод – земляника
– И никто не спросил, где мы? – с сомнением произнес Сергей.
– Тебе было не до этого, а вмешиваться в твой брачный танец было бесполезно.
– Она сказала, что я сделал ей предложение.
– Ну да! Пальчики целовал, на колено становился, предлагал руку и сердце, – всё как положено. У тебя в роду француз в тысяча восемьсот двенадцатом году не пробегал? Уж больно ты был пылок и галантен. Не ожидал я от тебя такой прыти! Ты это придумал, чтобы затащить ее в постель, или у тебя всё серьезно? – хмыкнул Борис.
– И что она мне ответила?
– На удивление согласилась. Да!.. еще говорила о каком-то подарке. Ты его получил?
– Кое-что, только не знаю, всё ли… Но почему тебя удивляет ее согласие – я что, урод какой-то?
– Как говорит пословица, любовь зла… Ты мужик, конечно, ничего, но на ее фоне, скажем прямо, смотришься бледно.
– Вот это-то и странно, знать бы, с какой целью мне ее подсунули?
– Не знаю, командир. Только выход у нас, получается, один: расслабиться и получить, что дают. – Борис ехидно посмотрел на Сергея, но, увидев появившуюся Анну, восхищенно присвистнул: – Однако подарочек тебе вручили, прямо скажем, шикарный! Слово «подсунули» здесь не подходит. Я бы у тебя ее отбил… Но, кажется, она чем-то расстроена?
– Я ей сказал, что ничего не помню.
– Это ты зря! Я бы на твоем месте так быстро от нее не отказывался. Ты ей понравился – это было видно. Нужно ее успокоить, неокрепшие чувства не стоит подвергать таким сомнениям – они, как ржавчина, быстро всё съедят… Пока нам следует делать вид, что всё нормально, а там – сам понимаешь. Узнать бы только, где мы.
Как с этим не согласиться! Да и ссориться с этим необыкновенным созданием не имело смысла – хотя бы потому что кроме нее, здесь никто ничего не объяснит. А уж про то, что сразу расстаться с такой красавицей, поверившей в его не вполне адекватное предложение, глупо и некрасиво, и говорить нечего! Сергей направился в ее сторону.
Анна сидела в шезлонге и даже не взглянула на него, что уже было плохим признаком.
– Анечка, ты чем-то расстроена? – пролебезил он, пытаясь сгладить свой промах.
– Так всё-таки Анечка или, может быть, лучше что-то из флоры и фауны? К тебе возвращается память? – спросила она, с укором посмотрев на него.
От такого взгляда чувство вины против воли стало увеличиваться в геометрической прогрессии, превращая и без того магию ее красоты в явно гипнотический сеанс между удавом и кроликом.
«Просто наваждение какое-то. И во что я здесь вляпался?» – досадовал он, пытаясь сопротивляться ее обаянию, одновременно понимая, что после произошедшего между ними вести себя иначе всё равно не сможет. Ведь проявление силы сейчас означало бы грубость и равнодушие, что совершенно не соответствовало его представлению о вежливости и тем чувствам, которые она в нём затронула. «Какие законы красоты и психики вызывают в нас такую реакцию? Ведь она, возможно, фантом какой-то, а я всё равно поддаюсь ее чарам. И кто настолько хорошо изучил наши слабости, что так легко управляет нами даже в космосе, где мы, скорее всего, еще находимся?.. И всё-таки, кем бы она ни была, предполагать, конечно, можно что угодно, но Борис прав: я пока должен вести себя с ней, как с обычной женщиной».