Т. 12 Фрайди
Шрифт:
— Я слишком стар. Если мужчина женится в моем возрасте, то берет не подругу, а няньку.
— Если понадобится, я могу стать нянькой. Но вряд ли эта пора настанет скоро. А пока давай споем «Сентябрьскую песнь».
— Да не буду я ее петь! Вот еще… И вообще, я пою басом.
— Знаешь, Джейк, а ведь если возникнет нужда — мы могли бы и тебе купить новое тело.
— Ну уж нет. Мое меня не подводило, а путь был долог… и я его тоже не брошу, когда придет время. В болото их, этих медиков… Я умру так, как умирали мои предки.
— После этого кто-то здесь говорит о моем упрямстве… Я подняла тебя на вершину горы и показала все царства земные — ты же твердишь, что это Лос-Анджелес. Ну и ладно, было бы предложено. Я перестану докучать вам любовью своею, сэр, и надеюсь, что вы сможете подобрать мне достойного охотника за приданым. Боюсь, что Юнис была слишком простодушна…
Чушь, босс. Я выбирала товар с открытыми глазами… и потому не промахнулась.
Да, конечно. Но Джо Бранка — не меньшая редкость, чем Джейки Сэлэмэны…
— Джоан Юнис, я сочту за честь сопровождать вас… и постараюсь держать всяких «Паскудниксов» на значительном расстоянии…
— Значит, хотя бы ради этого я буду жаться к тебе поближе, о мой почти юный старый друг! Да, Джейк, о духах. Ты хоть немножко религиозен?
— По-моему, нет. У меня была очень религиозная семья, меня всем этим пичкали, готовя в раввины… и, наверное, перестарались.
— Что-то подобное получилось и со мной. С детства меня воспитывали в католических традициях, потом отец из деловых соображений решил, что мне лучше стать баптистом, — и в результате уже в четырнадцать лет я не верил ни во что, чего нельзя пощупать руками. Воинствующий, понимаешь, атеист. Но со временем я расслабился, поняв, что вера в отсутствие бога равносильна вере в Его существование — так что последние семьдесят пять лет жизни я был терпимейшим из агностиков, просто оставив религию шаманам…
— Как и я.
— Да. Но вот что случилось, когда я был мертв…
— Мертв? Йоханн, но ты не был мертв.
— Да ну? Без тела, с мозгом, отрезанным от всего на свете, не осознающим себя? Чем это отличается от смерти?
— Ч-черт его знает…
— Я говорил уже, что дух Юнис помогает мне?
— Говорил. Но мало ли что ты успел наболтать…
— Упрямый ублюдок! Речь ведь не идет о спиритизме и прочих прохиндейских штучках. Просто, когда у меня возникают затруднения, я сосредотачиваюсь и задаю себе вопрос: а что бы сделала Юнис? И все, Джейк! — мгновенно приходит ответ. Никакой эктоплазмы или потустороннего свечения — просто мгновенное знание, не основанное на моемопыте. Как с этими поцелуями… Скажи, разве старик Йоханн стал бы целовать здоровенных мужиков? Что ты на это скажешь?
— Я не знаю, что тут можно сказать… Джоан, ты действительно ведешь себя как Юнис — во всем, всегда… за исключением тех моментов, когда заявляешь, что ты Йоханн, и действуешь… э-э… от его имени. Но я не верю в духов, в переселение душ, во все такое. Если бы я знал, что мне всю оставшуюся вечность предстоит быть этим вот Джейком Сэлэмэном, я бы… я бы подал жалобу в Высший Суд.
— Тогда позволь мне рассказать, что случилось со мной, когда я предстал перед Высшим Судом…
— Что ты несешь?
— Когда я был мертвый — ну, практически мертвый… я был там. Там сидел очень старый человек с длинной белой бородой. Он открыл большую книгу, потом посмотрел на меня, что-то в книге прочитал — и сказал: «Сын мой, ты был изрядным паршивцем. Но что-то в тебе было этакое… Короче, я даю тебе еще один шанс. Делай свое дело лучше всех, и кое-кто поможет тебе». Как тебе это?
И ты, босс?
Ну, Юнис… если это было с тобой, а мы теперь одно и то же, то, значит, это было и со мной, нет? И потом — ты же мне помогаешь, значит, ты мой ангел-хранитель…
Из меня ангел, как из кошки монашка.
Такой, знаешь, земной ангел — без крылышек, зато с дырочкой.
Я тебя тоже очень люблю.
— Антропоморфизм, — покачал головой Сэлэмэн. — Образ из твоей баптистской воскресной школы.
— Ну, естественно. Существо из системы Проксимы увидело бы нечто подобное себе: со щупальцами и фасетчатыми глазками. Происходит клиширование, и то, что я видел некий стандартный символ, ничего не опровергает. Ты же знаешь: все, что мы воспринимаем, наши органы чувств переводят на язык символов… И та символическая картина была для меня более реальной, чем то, что я вижу в обыденной жизни. А главное — у меня ведь действительно появился второй шанс… и мне действительно помогают: врачи, сестры, ты, Мак и Алек… и еще кто-то внутри меня, подсказывающий мне, как повела бы себя Юнис в той или иной ситуации… Я не говорю, что именно Юнис… но ведь и не Йоханн — он просто некомпетентен. Так или нет?
Сэлэмэн вздохнул:
— Неисповедимы пути господни, и нет конца премудростям Его… Джоан, если уж ты ступила на этот путь — то почему бы не пройти его до конца и не постричься в монахини?
— Юнис никогда бы не сделала этого — разве что задумала бы произвести в монастыре сексуальную революцию.
— Да, она могла бы.
— Может быть, и мне придется пойти на это… раз ты не желаешь сделать из меня честную женщину. Или пойти в бордель? Где-нибудь в Бомбее… Будешь меня навещать, Джейк?
— Нет, там очень жарко.
— А вот навещать Юнис тебе бы жара не помешала!
— Юнис никогда бы не пошла в бордель.
— Ну, не пошла бы. Придется оставаться леди… хотя старый Йоханн внутренне против.
— Бедняжка. Да, имея молодость, красоту и денег чуть поменьше, чем у Международного Красного Креста…
— Джейк, у меня еще есть ты. Даже если я потеряю все остальное, я буду счастлива…
Умничка, сестренка! Я смотрю, ты уже обходишься без меня. Не взять ли мне отпуск?
Останься!
Я шучу, босс. Куда я без тебя? Мы сиамские близнецы. Но даже если бы я могла уйти — я не ушла бы. Не хочу.
Юнис, любимая, я так счастлива…
Механический голос произнес:
— Иду на посадку. Пожалуйста, пристегните ремни.
— Ремни пристегнуты, — ответил Сэлэмэн. Посмотрел на Джоан и добавил: — Юнис, застегнись и сядь прямо.
Джоан Юнис надула губки, но послушалась.