Т. 14 Чужак в стране чужой
Шрифт:
Ну что ж, со слабостями своими нужно бороться.
— Майк, пойди-ка сюда.
— Сейчас, Джубал.
Человек с Марса мгновенно вылез из бассейна и подбежал — ну прямо, что твой послушный, хорошо воспитанный щенок. Со времени своего прибытия в чемодане он прибавил добрые двадцать фунтов, и все это одни мышцы.
— Майк, ты не знаешь, где Дюк?
— Нет, Джубал.
Вот, собственно, и весь разговор, ведь этот мальчонка абсолютно не способен соврать… нет, погодите, погодите! Ведь Майкл, что твой компьютер, понимает вопросы исключительно в буквальном смысле. А если еще вспомнить, что он не знал, где находится тот чертов ящик…
— Майк, когда ты видел его в последний раз?
— Я видел Дюка, когда он шел наверх, когда мы с Джилл спускались вниз, когда было время готовить завтрак. Я тоже помогал готовить, — гордо добавил Майкл.
— И это был последний раз, когда ты видел Дюка?
— С того времени я не видел Дюка, Джубал. Я сжег тост.
— Да уж, конечно. Отличный из тебя выйдет муж, если не поостережешься.
— О, я жег его очень осторожно.
— Джубал!
— Что? Да, Энн?
— Дюк встал пораньше, наскоро позавтракал и умотал в город. Я думала, ты знаешь.
— Ну… — несколько уклонился от истины Джубал, — мне казалось, он отправится после обеда.
С его сердца словно камень свалился.
Хотя какая, казалось бы, разница, что там приключилось с этим упрямым ослом? Доктор Харшоу уже многие годы не придавал ровно никакого значения ни одному человеческому существу, во всяком случае старался не придавать. И все равно, было бы несколько неприятно.
Повернуть человека на девяносто градусов по отношению ко всему остальному миру — какой, интересно, закон при этом нарушается?
Предумышленного убийства здесь нет, если, конечно же, Майкл поступил так из соображений необходимой самообороны либо для необходимой защиты кого-либо другого, например Джилл. Тут могли бы подойти пенсильванские законы о колдовстве… да и то было бы крайне любопытно посмотреть на конкретную формулировку обвинения.
Разве что гражданский иск… Предоставить приют Человеку с Марса — возможно ли расценить такой поступок как «создание угрозы для жизни и здоровья окружающих»? Похоже, придется вводить в юриспруденцию новые принципы. Майкл успел уже расшатать все основы медицины и физики, хотя специалисты о том даже и не подозревают. К своему счастью. Ведь какой трагедией обернулось для многих ученых создание теории относительности. Неспособные понять новую физику, они нашли выход в яростном ее отрицании. Только не выход это был, а тупик, судьба несгибаемой старой гвардии была предрешена — постепенно вымирая, она уступала место молодым, более восприимчивым умам.
От своего дедушки Харшоу слышал, что еще раньше появление микробной теории создало точно такую же ситуацию в медицине. Врачи сходили в могилу, называя Пастера лжецом, идиотом, а то и похуже, и притом даже не пытались самостоятельно проверить данные, явным образом противоречившие их «здравому смыслу».
Судя по всему, Майкл наведет больше шороха, чем Пастер и Эйнштейн, вместе взятые. Да, кстати о шорохе…
— Ларри! Где там Ларри?
— Здесь, начальник, — донеслось из динамика. — В мастерской я.
— Авральный пульт у тебя?
— Само собой. Ты же сказал даже спать с ним. Что я и делаю.
— Чеши сюда на полусогнутых и отдай его мне. А ты, Энн, положи его вместе со своим балахоном.
— Сей секунд, начальник, — весело откликнулся Ларри. — А что, уже скоро?
— Ты не болтай, а беги.
Только сейчас Джубал заметил, что Смит так и стоит перед ним, неподвижный, словно статуя. Статуя? Да, что-то такое… Ну, конечно же! Микеланджеловский Давид! Полное сходство, вплоть до непропорционально крупных кистей и ступней, серьезного, но притом чувственного лица и длинных, чуть взъерошенных волос.
— У меня, Майк, собственно, все.
Майкл не уходил.
— Ты что, сынок, что-нибудь спросить хотел?
— Насчет того, что я видел в этой долбаной говорилке. Ты сказал мне: «Но мы с тобой еще поговорим».
— А, вон ты про что, — страдальчески сморщился Джубал, вспомнив фостеритскую передачу. — Хорошо, только никогда не говори «долбаная говорилка», это — стереовизор.
— Так это не долбаная говорилка? — искренне изумился Майкл. — Значит, я неправильно тебя слышал?
— Ну да, говорилка, но ты должен называть ее «стереовизор».
— Я буду называть ее «стереовизор». Но почему, Джубал? Я не вгрокиваюсь.
Харшоу обреченно вздохнул — ну вот, опять за рыбу деньги. Раз за разом в разговорах со Смитом выявляются алогичные черты человеческого поведения, все попытки объяснить их логично не приводят ни к чему, кроме пустой траты времени.
— Я и сам не вгрокиваюсь, — признался он, — только Джилл не нравится выражение «долбаная говорилка».
— Хорошо, Джубал, я буду говорить «стереовизор». Если Джилл так больше нравится.
— А теперь расскажи мне, что ты видел и слышал и что из этого ты огрокал.
Майкл пересказал все увиденное им в стереоящике и все услышанное, вплоть до рекламных вставок. Кроме того, он почти уже закончил энциклопедию, а стало быть, прочитал статьи «Религия», «Христианство», «Ислам», «Иудаизм», «Конфуцианство», «Буддизм» и уйму смежного материала. И так и не смог ничего огрокать.
Мало-помалу Джубал выяснил, что: а) Майкл не знал, что фостеритская служба — нечто религиозное; б) статьи по религии Майкл запомнил, но не понял, а потому отложил все эти сведения до лучших времен как материал для медитаций; в) смысл термина «религия» Майкл представляет себе более чем смутно, хотя и может процитировать девять словарных его определений; г) марсианский язык не содержит ни одного слова, которое Майкл мог бы соотнести хоть с каким-нибудь из этих определений; д) обычаи, которые Джубал считал марсианскими «религиозными обрядами» таковыми отнюдь не являются, с точки зрения Майкла все эти обычаи — нечто простое, естественное, самоочевидное; е) в рамках марсианского языка невозможно провести разделение между «религией», «философией» и «наукой» (в человеческом их понимании), а так как Майкл думает по-марсиански, он тоже не способен разделить эти понятия. Все подобные вопросы относились к области «поучений», даваемых Стариками. Майкл никогда не слышал о «сомнениях» и «исследованиях» (еще два понятия, не определимые по-марсиански); Старики могут ответить на любой вопрос, они всезнающи и непогрешимы, вне зависимости, касается ли вопрос завтрашней погоды или космической телеологии. Майкл видел по стереовизору прогноз погоды и счел его посланием местных «Стариков», адресованным воплощенной части рода человеческого. Аналогичным образом представлялись ему и авторы «Британики».
И последнее, с точки зрения Джубала наихудшее, обстоятельство — согласно гроканью Майкла, двое людей, о предстоящем развоплощении которых сообщили фостериты, присоединятся к рядам человеческих Стариков. Майкл был до крайности возбужден. Верно ли он грокнул? Майкл понимал несовершенство своего английского, понимал, что, будучи «всего лишь яйцом», постоянно ошибается. Но вот в этом случае — тут-то он грокнул верно? Он так мечтает встретиться с человеческими Стариками, у него накопилось столько вопросов. Может, это и есть подходящий случай? Или сперва нужно много учиться, а только потом думать о подобной встрече? А может…