Та, которая. Будет рядом с тобой

Середа Анастасия

Пусть сам разгадывает загадки и распутывает интриги своего дворца. И ругаю себя на чем свет стоит. Вечно нужно докопаться, дойти до самого конца и неймется тебе на спокойном месте. Надо бросать Настя, вести себя, как следователь КГБ, разозлишь человека. Уволят тебя, даже глазом не моргнут. На этой разумной ноте. Ускорившись, делаю пару шагов. Но именно в ту же самую секунду, сильная рука разворачивает хрупкую фигурку девушки, словно обертку от фантика. Лицом к себе. В голове тут же мелькнула мысль, не фантик, а избушку на курьих ножках. И чуть не прыснула от смеха. Прямо в лицо разъяренного Аполлона. Обескураженное от моего поведения. Всё Нютка, довыпендривалась. Точно уволит. Уткнулась глазами в карие омуты. И провалилась.

По

моей талии скользнула огромная ладонь. Прошлась по спине. Поглаживая каждый позвоночник. Остановились на моем затылке, на мгновенье она замерла и как выяснилось, это был лишь отвлекающий маневр. Жертва расслабилась, объятия стали тесными и очень горячими. Широкие ладони обеих рук легли по обе стороны моих пунцовых щек в крепком захвате. Что за? Когда он резко дернул меня на себя. А потом теплые губы скользнули по щеке и накрыли губы. Крепко присосавшись к моим. Всё, что я могла сделать в сильных тисках?

Мычать и дергаться, как болванчик, мотая головой из стороны в сторону. Вместо того, чтобы наслаждаться офигенным поцелуем. А он был именно таким. Сладким. Вкусным. Ни с чем не сравнимым. Отключающим мозг. Жаркие дразнящие игры языка. Скользящие движения по нёбу и взятие под полный контроль. Он ласкал. Заигрывал со мной и отпускал, и снова захватывал. Губы отдающие жаром, терзали меня. Не позволяя сделать ни вдох ни выдох. Грубо и властно исследуя каждый уголочек моего рта. Руки мужчины оказались внизу, приподняли халат и нырнули в резинку штанов. Отодвигая их в сторону. Сжали под трусиками ягодицы нежными поглаживающими движениями. Через тело прокатывались волны возбуждения. Межножье запульсировало. О боже! Да там кипяток. И влажно, хоть ткань отжимай. Всё равно не поможет. Крепко сжала бедра. Сопротивляясь.

— Даже не думай, тэА — предупредил он. Сжимая мои булочки, разминая их, как игрушку антистресс в сильных мужских руках. Темные горошины сосков просвечивавшие сквозь белую робу, слегка царапнули мощную каменную грудь. Напоминая о себе и выдавая возбужденное состояние своей хозяйки. Предательницы. Его губы потянулись к этим бессовестным вершинкам, втягивая их сквозь тонкую ткань. От этих сводящих с ума движений, меня накрыло острой вспышкой удовольствия. Набухшие соски просили большего. Удовлетворяя немой призыв тугих упругих комочков, их прихватили зубами, болезненно кусая в ответ. Такая подача, отзывается внизу бешенной сладостью. Задохнулась, выгибаясь навстречу божественным губам. Тело умоляло о продолжении. Прикусив нижнюю губу, успела только вцепиться за плечи. Дабы не упасть от нахлынувших ощущений и чувств. С каждым движением, с каждой откровенной лаской, желание в теле разгорается словно пламя, снося всё на своем пути. Пожирая моё тело. Желая утолить голод. Его ненасытный язык таранит мой рот. Захватывая его и наказывая за мимолетное сопротивление. Прикрыла глаза. Не выдержав такого напора я застонала не в силах больше сдержать себя от накрывавшей лавины. Внизу отдавалось эхом наслаждения почти что испытанного оргазма. Моё сопротивление подняло белый флаг, объявляя о полной капитуляции перед победителем.

Нечестно выигранное сражение. Нечестные приемы ведения боя. Прижалась к нему. Ладони прошлись по напряженным плечам и опустились на грудь мужчины.

Ну почему, почему у него такое божественно мускулистое тело? Где справедливость?

Горячее дыхание опалившее мою прижатую макушку исчезло. Распахнула глаза. Подняла голову. Встретившись с глубокими карими зеркалами немного стушевалась, то ли от смущения, то ли от испытанного удовольствия. Неожиданная реакция тела выдавала меня с головой. А тот мальчик набрался опыта и оказался богом любви. Усмехнулась про себя. Недаром, бабушка приговаривала, жениха тебе надо. Надо бабуля. Надо. Но где их взять-то. Отец вон бросил нас, когда мне было шесть лет. А у меня отложился осадок от неудачного опыта матери. Помню её слезы по ночам. Тихо в подушку, чтобы никто не услышал.

Как сияющие глаза постепенно превратились в тусклые и безжизненные. Блеклые. Бледная тень. Я приняла на тот момент единственное решение для себя. Никаких мужчин. Только карьера и жизнь для себя. Может быть когда нибудь и будут дети, но это потом. Когда-нибудь… Немного пришла в себя.

Лева цепким взглядом всматривался в меня, что-то решая в своем уме. Улыбнулась. Понимаю, что глупо, но кроме этого ничего путного не приходило на ум. Только..

— Постой, ничего не понимаю. Тогда в лагере ты представлялся всем Лёвой. А как тебя по настоящему зовут? Так сказать, официально?

Грек улыбнулся широкой улыбкой и появились две смешные ямочки на щеках.

— Аполлон Ливадиоти. Коротко Пол. А тогда, чтобы никто из детей не сломал язык и не дай бог не приклеилась очередное прозвище. А я знаешь, как устал от них. Укоротил фамилию. Оставив первые четыре буквы. Л-и-в-а-д-и-о-т-и упрощенно Лёва, — прошептал с нотками хрипотцы такими сексуальными, кожа моментально покрылась табуном мурашек скачущих на бешеной скорости. Шустрые какие. Сразу же реагируют.

— Ааа… хотя ладно. Но ты мне так и не сказал, — уставилась придавая серьезность взгляду — Ты всех девушек целуешь у себя в кабинетах?

Пусть не думает, что меня можно поцеловать и тем самым отвертеться от такого щекотливого вопроса.

— Нет. В туалетах тоже. В машине. В подсобке. В клубе. Дома. Забыл. В кабинете по дням недели. И не только целую. Еще и сплю. Тебе как нравиться?

Так вот с этого места поподробнее. Нравиться целоваться? Так к стыду своему, я так и не научилась с толком и расстановкой предаваться столь интимному действию. А он преуспел за столько лет! Такой неумехе, как я, учиться, учиться и еще раз учиться. Но целуется он, то, что надо.

Кхм, кхм… прочищаю горло для ответа. Как не выглядеть в глазах мужчины наивной дурочкой и дать убедительный ответ. Как?

— Приятно. Ооочень. Очень-очень, — что за лепет выдала, сама не понимаю. Покраснела. Чувствую, как краска заливает лицо. Щеки пунцовые.

Глубокий грудной смех. Словно лезвием прошлись по нервам.

Ахах

— Какая же ты смешная. Я о другом, — он был совсем близко. Приподнял мое лицо за подбородок, уперевшись взглядом в меня. — Хочу тебя на четвереньках. Раскрытую и обнаженную. Здесь и сейчас. Хочешь? — голос мужчины понизился до обволакивающего шепота. — Так сказать скрепим наши клятвы.

И не шутит ведь. Хотела сдержаться, но он дернулся в мою сторону, прижимаясь бедрами к моему животу и недвусмысленно начал тереться об меня своим внушительным бугром. Выразительный блеск глаз выдавал его мысли, уложит за пару минут и в постельку и на колени. Считает, раз он стал начальником. Значит всё можно? Во мне всё вскипело от негодования. Гнев. Злость. Ярость. Все эмоции отразились хороводом на моем миловидном личике. Холодная стерва проснулась и решила проявить себя.

Звук пощечины прорезал тишину комнаты. Это за Светку. За маму. За меня и за всех девушек. Голова дернулась в сторону. Удар зубов друг об друга. Не хило приложилась, даже отпечаток ладони остался. Закрыла глаза. Вдох. Выдох. Сам виноват. Распахнула их, ожидая ответной пощечины. Не выказывая ни капли страха, взглянула ему в лицо. Подтянулась. Нос к носу. И бросала ядовитые слова, как плевки в лицо. Сквозь зубы. Мой высокомерный вид говорил об отвращении и раздражении к данному индивиду.

— Кто ты такой, чтобы возомнить. О себе, не бог весть что! Папенькин сыночек? Ни одного кирпича не положил при постройке данного здания. Ни единого рубля не вложил в это дело. Получил готовенькое на золотом блюде с золотой каемочкой и такой же ложкой во рту. Вонючий грек, — ткнула пальцем в грудину. Хотелось проткнуть и сделать огромную дырищу в ней. Правый глаз задергался в нервом тике. Надеюсь, не будет бросаться в глаза. Не хочу, чтобы заметил мою беспомощность и тревогу, скрытую агрессией.