Та самая ночь
Шрифт:
Лори произнесла это с такой обидой и презрением, что у Коннора внутри все сжалось и ему стало невероятно стыдно.
Она права. Бесс — сестра его лучшего друга, а следовательно, табу для него. Чувства, которые он испытывал к ней все эти годы, и волнение, охватившее его сегодня, — всего лишь игра гормонов, хотя это и не могло служить для него оправданием ни тогда, ни сейчас. Тем не менее, он принялся решительно и твердо отрицать все, что говорила Лори.
— Ты сама не знаешь, что несешь! — возмутился Коннор, засовывая руки в карманы пиджака. — Мы с Бесс просто друзья. Мы вместе росли. И принимаемые мною решения никоим образом не связаны с нею…
— Не надо лгать! — Лори старалась перекричать гремевшую музыку. — Я видела, как вы смотрели друг на друга, как ты обнимал ее во время танца. Я вовсе не слепая, Коннор. Это было не просто дружеское объятие, ты не вел бы себя так, будь она для тебя только сестрой твоего друга.
— Чушь собачья!
— Нет! Я все видела своими глазами, — с дрожью в голосе тихо сказала Лори, и на ее длинных, наклеенных ресницах заблестели слезы. — Теперь мне все стало понятно. И в частности, почему до сих пор у меня на пальце нет обручального кольца. — В подтверждение своих слов она вытянула вперед правую руку. — И почему я сегодня в гостях на свадьбе твоего лучшего друга, а не на своей собственной. Коннор, мы встречаемся с тобой уже шесть лет. Три года живем вместе, и если этого всего еще недостаточно для того, чтобы пожениться, то я не знаю, что еще нужно.
— Лори…
— Коннор, больше так продолжаться не может. Если я не та женщина, о которой ты всегда мечтал, я не могу и не хочу больше жить с тобой. — Она подошла к столу, взяла свою сумочку и вернулась к Коннору. Не обращая внимания, на его реакцию, она с притворной нежностью промурлыкала: — Я думаю, тебе не стоит сегодня приходить домой! Как, впрочем, и во все остальные дни тоже.
Он успел подумать, что вообще-то это его дом… а она просто переехала к нему, но промолчал, понимая, как ей должно быть сейчас тяжело. Ему совершенно не хотелось обижать ее. Лори — хороший человек и любит его. Во всем виноват только он один. Коннор ничего не смог возразить ей. Его горло сжал спазм, и он лишь согласно кивнул в ответ.
Собрав все силы, Лори справилась со слезами, выпрямила плечи и, гордо вскинув голову, покинула зал.
— Черт возьми! Вечер становится все приятнее и приятнее! — усмехнулся Коннор.
— Эй, дружище!
Откуда ни возьмись за спиной у Коннора, появился Ник. Он дружески хлопнул его по плечу и протянул бутылку холодного пива. Коннор вытащил руку из кармана и с благодарностью взял бутылку. Ник правильно почувствовал, что ему нужно в данный момент.
Отпив несколько больших глотков, Коннор наконец оторвался от бутылки.
— Скандал в благородном семействе? — с сочувствием поинтересовался Ник.
— Да, похоже, меня только что вышвырнули из моего собственного дома.
— Вы всерьез поругались с Лори? Что стряслось?
— Да так, ничего страшного, — проворчал Коннор. Меньше всего на свете ему хотелось объяснять Нику, в чем причина их ссоры с Лори. Он отпил еще пару глотков пива и сказал: — Ты знаешь, я не хочу уходить так рано, но похоже, что мне лучше прямо сейчас начать искать, где бы переночевать, если я не хочу спать в машине.
— Слушай, никаких проблем, — прервал его Ник. — Ты остаешься здесь до конца нашей свадьбы, а потом поедешь ко мне. Мы с Карен прямо отсюда едем в аэропорт и вернемся домой только через две недели. Если вы с Лори к этому времени помиритесь — замечательно. Если нет, то ты сможешь жить столько, сколько тебе заблагорассудится.
— Ты уверен? — спросил Коннор, до глубины души тронутый таким предложением. Куртисы всегда относились к нему гораздо лучше, чем он того заслуживал.
Он был мальчишкой из детского дома, которого семья, живущая напротив, взяла к себе на воспитание. В то время он был агрессивным и мало-управляемым парнем, уже успевшим, сменить восемь или девять семей. Родители Ника всегда приглашали его к себе и не делали никакой разницы между Ником, им или каким-либо другим мальчиком из их школы. Они принимали его таким, каким он был, и полностью доверяли ему. Коннор твердо знал, что всем хорошим в своей жизни он обязан им, и старался, как мог, отплатить добром за добро.
— Береженого, бог бережет, — рассмеялся Ник. — Мне будет спокойнее, если я буду знать, что в нашем доме кто-нибудь живет.
— Спасибо, друг. Я действительно тебе очень благодарен.
— Нет проблем! Теперь мы можем спокойно пойти к нашему столу и выпить, а когда будем уезжать, то проедем мимо твоего дома, чтобы ты забрал свою машину, раз Лори уехала.
Аромат свежемолотого кофе витал в воздухе и щекотал ноздри Бесс. Она со стоном повернулась на спину и медленно открыла глаза. Комната не вертелась у нее перед глазами, что само по себе было хорошим знаком.
Бесс уже протрезвела, но ее мучило жестокое похмелье. Голова трещала, и страшно хотелось пить. Она никогда так не напивалась.
Слава богу, все уже кончилось! Брат с женой уехали в свадебное путешествие и должны быть сейчас по дороге на Гавайи, а все остальные гости разъехались по домам, включая Коннора и его перегидрольную блондинку. Больше мне никогда не придется его видеть. Все замечательно, и лучше быть не может! — заключила она.
С большим трудом ей удалось подняться с кровати и, держась за стенки, доползти до ванны, не свалившись при этом. Почистив зубы и ополоснув лицо, она почувствовала себя более или менее человеком.
Слегка пошатываясь, Бесс пошла вниз по лестнице на запах кофе, надеясь, что небольшая порция кофеина окончательно приведет ее в чувство. Позевывая и прикрывая при этом ладонью рот, она повернула за угол и вошла на кухню. И в тот же момент замерла на месте. На кухне около стола спиной к ней стоял какой-то мужчина.
От неожиданности она вскрикнула, и мужчина обернулся. Возможно, если бы она чувствовала себя с утра получше, то, почувствовав запах свежего кофе, сразу бы сообразила, что в доме есть кто-то посторонний.