Таблеточку, Ваше Темнейшество?
Шрифт:
– Сестренка Лери, я в курсе, – сказал Мик, демонстративно закатывая глаза. – Вот только они не за лекарствами, а расспросить тебя как хозяйку аптеки, не приходили ли к тебе странные раненые маги. Это все-таки называется приперлись.
Я украдкой посмотрела на Рэйвена. И что мне теперь ответить этим магам? Я же точно не знала, за кем они охотятся – светлым или темным. А если цель – Рэйвен? Жалко подставлять. Он-то, в отличие от магов, уже, считай, свой: за прилавком стоял, воду таскал, корни мыл, фокусы показывал…
– Лери, идешь? – спросил Мик. – Если что, я им ничего про Рэйвена не сказал. Я ведь
Нет, Мик вовсе не самокритичный. Просто в нужный момент умеет прикидываться не хуже бабульки, которая послушала рекомендацию соседки и стремится получить рецептурный препарат без рецепта. Ну, знаете, тот случай, когда одной выписали от головной боли и для улучшения сна, а она второй советует от сердца? И вот эта вторая приходит и божится, что ей врач прописал. Препарат от головной боли для улучшения сердца. И так божится, что ты уже сам через пять минут сомневаться начинаешь, от сердца или от головы этот несчастный препарат. В общем, Мик ничуть не уступает этим людям в способности притворяться.
– Пойдем вместе, – неожиданно сказал Рэйвен, заставив нас с Миком изумленно посмотреть на него. – Мне скрывать нечего, а у тебя могут быть проблемы, если начнешь о чем-то умалчивать.
Я ведь уже говорила, что Рэйвен чрезмерно благородный, да и вообще настоящий мужчина? Подписываюсь под каждым словом. Не могу сказать, какое облегчение я испытала, понимая, что не придется этим Светлейшим врать. С магами в этом мире не шутят.
Я вместе с Рэйвеном пошла в зал для посетителей, а вот Мик свернул в сторону кухни.
– Ты куда? – спросила я.
– К Нае и Наю. Присмотрю, чтоб воду сняли с огня, ножи точить прекратили, да и лучше не позволять им выходить в одинаковых белых сорочках, измазанных в кетчупе. Эффект хороший, но эти нервные Светлейшие могут и магией шпульнуть.
Что ж, теперь я поняла, кому обязана частью слухов о съеденных таблеточной машиной ворах и о том, что я тут едва ли не на крови делаю зелья.
В зале для посетителей я увидела трех мужчин в своеобразной форме. Один сидел в кресле, второй расположился прямо на стойке, а третий бесцеремонно копался в шкафчике с лекарствами. Я поморщилась, но промолчала. Что-то мне подсказывало, что мое возмущение не возымеет особого толка.
– Госпожа ведьма? – начал один из них, отрываясь от полки с зельями.
– Слушаю вас, – улыбнулась я профессиональной улыбкой из категории «Глаза бы мои вас не видели».
Слушала я их внимательно, отвечала почти честно, все завуалированные угрозы отфильтровывала по привычке. «Те, кто лгут магам, гниют на дне ямы», «Темнейшие опасны, могут и в жертву принести, а тех, кто покрывает темных, мы к ним и отправляем», «Когда отвечают кратко, скрывают, а это карается штрафами».
Напугать меня было трудно, но приятного в таких угрозах не так уж много. Однако я держалась дружелюбно и почти невозмутимо, несмотря на наглейшее поведение этих магов. Немало спокойствия мне прибавлял Рэйвен, стоявший за моей спиной и смотревший на магов отнюдь не дружелюбно. Маги, в принципе, взирали на него примерно с таким же выражением лица, но остерегались. Амулет, купленный Миком, подтвердил, что Рэйвен Светлейший, а впечатляющая аура и непоколебимая уверенность заставляли этих магов остерегаться его. Когда они наконец покинули помещение, я пошла закрывать аптеку.
– А разве можно закрываться так рано? – удивился Рэйвен.
– Я не могу сейчас работать, – совершенно честно сказала я. – Всю душу вытрясли.
– Так работать буду я, а ты и отдохнуть можешь, – с улыбкой предложил Рэйвен.
Я подошла к амулету для определения темной и светлой магии, потрясла его, после чего заявила:
– Мне кажется, что он ошибается.
– С чего ты взяла?
– С того, что все Светлейшие – капитальнейшие засранцы, а ты какой-то уж подозрительно хороший для светлого мага. Вот и думаю, больше шансов, что ты редкостное исключение из группы этих засранцев, или попросту какой-нибудь Темнейший? – полушутя сказала я.
– Ты же видела результат проверки? – серьезно ответил мне Рэйвен. – Как я могу быть темным?
– А вдруг глаза меня обманули? Да и эти маги сами сказали, что понятия не имеют, как выглядит темный, которого они разыскивают. Только знают, что он был ранен, поэтому ищут информацию о раненых чужаках, – пожала я плечами.
– Так почему ты им не сказала о том, что нашла раненым в переулке? Еще и оттоптала мне ногу, когда я пытался им об этом сообщить, – хмыкнул Рэйвен, глядя на меня с долей снисходительности.
На это Светлейшество что, напал сарказм? Я до сих напряжена, словно передо мной прошла толпа тайных покупателей, которые спрашивали невероятную чушь, испытывая нервы, терпение и мозг, а Рэйвен стоит хоть бы хны, не волнуясь о том, что эти маги могут нацелиться на него.
– Потому что не хотела ни тебе, ни себе лишних проблем. Тебе надо, чтобы тебя подозревали?
– Так может он любитель острых ощущений, – в торговый зал сунулся Мик. – Для полноты счастья ему не хватало пары допросов, отсидки в маленькой камере предварительного заключения и еще чего попикантнее.
– Подслушивать нехорошо, – автоматически сказала я. – Как там Най с Наем?
– А что с ними будет? Наверху посидели, поплакали. Я им говорил, что все нормально будет, но они меня в таких ситуациях не слушают. Я ж говорил, как они ко всем этим магам относятся. Сначала храбрятся и воду кипятят, а потом рыдают в спальне, – пожал плечами Мик, бросая на меня чуть растерянный взгляд.
Каким бы добрым и понимающим Мик ни был, справиться с подобной ситуацией ему не под силу.
– Я пойду с ними поговорю, – бросила я, быстрым шагом направляясь к детям.
Как я слышала от Мика, родителей Ная и Наи забрали маги за какую-то провинность, после чего они и остались фактически одни. Преступление было не надуманным, а вполне себе серьезным, но дело какое до этой серьезности детям?
В этом мире, разумеется, о таком понятии, как психологическая травма, никто и не знал. Поэтому пришлось мне подниматься на второй этаж и утешать заплаканных брата с сестрой, обещая, что никто и никуда меня не заберет. И все равно весь оставшийся день малышня была приклеена ко мне покрепче, чем старая ириска к зубам, яростнее, чем сделанный моей бывшей аптечной сетью мармелад, который грозил зубам страданиями вернее, чем упомянутая ириска. И который мы со сменщицей дружно доедали, когда у него подходил срок годности, потому что продавать было стыдно, а выкидывать – жалко.