Тачки, девушки, ГАИ
Шрифт:
Так вот, знакомая моя очень любит рассказывать такие истории. Ей нечего стыдиться. И если она говорит, что гаишник остановил ее и сказал, что она пьяная, а она была трезвая, – я верю. Если бы она хотела что-то придумать, она бы сказала, что ее всю дорогу мутило, а потом стошнило из окна ее внедорожника прямо на парадный китель капитана ГИБДД.
Гаишник начал составлять протокол, чтобы отправить ее на обследование к наркологу. Она сказала, что не надо этого делать.
– Почему? – удивился он.
– Потому что я все равно не поеду.
– Ах,
– Пошел на х…, м…к! – внятно и, уверен, с наслаждением произнесла она.
Тогда он сразу начал составлять совершенно другой протокол – о задержании за оскорбление при исполнении. Пока он это делал, она еще раз десять успела оскорбить его похожими словами, только еще хуже. Ну, сорвалась просто.
В результате она отсидела всю ночь в КПЗ в отделении милиции, и только утром ее забрал один сочувствующий, которому нравятся ее ноги. Денег он, конечно, дал всем там.
Когда ей пришла повестка в суд, она, разумеется, туда не явилась. Не потому, что ей было стыдно за свое поведение. Противно ей было просто все. Может, с похмелья у нее такое состояние было.
Через некоторое время она получила извещение о том, что ее лишили прав на полтора года. Она не ожидала такого вероломства со стороны правоохранительных органов.
– Ну, на два месяца, – с искренней обидой рассказывала она мне, – ну, на четыре. Но на полтора года! М…ки!
То есть они ее тоже в результате сильно оскорбили. Просто плюнули в душу.
В следующий раз я увидел ее через пару недель после этого. Она была довольно весела. Нет, не навеселе, как обычно, а весела, как это редко с ней бывает.
– Смотри, – говорит, – у меня права новые.
Я посмотрел: точно, новые. Фамилия, фотография.
– А теперь посмотри на имя! – с торжеством буквально орет она.
Я гляжу: а имя-то другое. А на фотографии она.
– Ты че, дура, – говорю я ей. – Это же подлог. Сядешь теперь уже точно.
И только я это сказал, как буквально похолодел. Страшная догадка насквозь пронзила меня. Это был никакой не подлог. Это были права ее родной сестры-близняшки. Я знал, что у нее есть такая сестра, вот в чем дело.
Так и оказалось.
– За неделю получили права, – с гордостью рассказала она мне. – 600 долларов. На дом привезли! А за пятьсот надо было к ним ехать, к м…кам.
– Как же ты теперь жить будешь? – осторожно спросил я ее.
– В каком, – говорит, – смысле? Буду ли я страдать оттого, что езжу по документам родной сестры?
– Да нет, – отвечаю, – что ты будешь делать, если попадешься?
– А мы, – объясняет, – договорились, что везде теперь вместе будем. К сожалению, мы стали редко видеться в последнее время. А мы же сестры. Так нельзя. Никого ближе у меня на всем свете, если разобраться, нет.
То есть эта девушка собирается полтора года использовать сестру как приложение к водительскому удостоверению.
– Ну а если тебя все-таки разоблачат?
– Ну, разоблачат. Если не сяду, – беззаботно говорит она, – то ничего страшного не произойдет. Нас же вообще-то три сестры-близняшки.
Яблоки на снегу
Одна моя знакомая непросто пережила эту зиму. Но вышла она из нее с наименьшими потерями. Дело, разумеется, в холодах. У нее – крохотная «немка» вообще без всяких амбиций. Не новая, конечно.
И вот началось. Все же помнят это тридцатипятиградусное утро, когда не завелось все то, что должно заводиться. Машины оставались во дворах. Дворы превратились в кладбища машин. Человек выходил и начинал истязать и технику, и самого себя. Мой товарищ рассказывал, что я обязательно должен помигать сначала ближним светом, а потом дальним. Он убеждал меня, что это будет очень эффективно. Потом надо понажимать на газ, не поворачивая ключа зажигания. Это была уже просто совсем глупость. Никто не посоветовал главного: надо поставить АКПП на нейтральную передачу. Это единственное, что и, правда, увеличивало шансы. Но я не очень расстраивался, что никто мне этого не подсказал. Моя завелась и без всех этих подробностей.
Я оказался в меньшинстве. В доме двухъярусный гараж, но автомобилей все равно гораздо больше. Гостевая стоянка до отказа забита днем и ночью. И вот утром я увидел, как к двум мертвым «Пежо-206» подобрались «Лексус-430» и «Мерседес Е-класс». Большие давали прикурить маленьким. В «пыжиках» сидели две девушки. Их искренне забавляла эта ситуация. Они отдавали себе отчет в том, что, даже если сейчас им завестись не удастся, они все равно уедут туда, куда им нужно. Их отвезут те, кто не смог завести их машинки.
В этом отдавали себе отчет не только они. Мальчики старались изо всех сил. Они перепробовали все средства, которые я тут уже перечислил, и теперь просто методично заливали свечи. Шансы девочек завестись таяли с каждой секундой. Мороз крепчал.
И вот тут на улицу вышла моя знакомая. Она подошла к своему «Опелю Корса» и рассеянно посмотрела на него. Взглянула на соседей. Ситуация ее заинтересовала. Она махнула им рукой. Мужчины не ответили. Им было не до того. Девочки выскочили из своих авто, подошли к ней и о чем-то защебетали, поглядывая на своих героев. Нет никаких сомнений, о чем они щебетали. Героям лучше было этого не слышать.
Моя знакомая тем временем решила смахнуть с «Опеля» снежок. Она делала это варежкой так, словно дирижировала скрипичной группой. Один из парней мельком взглянул на нее и расхохотался. Он долго не мог успокоиться. Всем на мгновение стало смешно. Даже мне. Я в это время сидел в машине и ждал своих детей. Они должны были вот-вот выйти. Их мать хотела отправить их в этот мороз в детский сад. Это было, на мой взгляд, как минимум бесчеловечно. Я сказал ей об этом. Но она была непреклонна. Она делала свое материнское дело. И была намерена сделать его до конца.