Таежный снайпер
Шрифт:
– Почему вы просто не развелись с ней? – подал голос Гуров.
Пока он не понимал, к чему клонит Угланов в своем рассказе, но искренне надеялся на то, что тот в итоге все же перейдет к главному вопросу, который интересовал сыщиков.
– Развестись с Анжеликой? – вскинулся Угланов. – Вы с ума сошли? Это было невозможно.
– Невозможно?
– Да, невозможно. Только благодаря ей я занимаю свое нынешнее положение. Мой тесть – начальник Транспортного управления. Стоит мне развестись с Анжеликой, и я могу сразу идти на биржу труда. Я и так живу в вечном страхе, как бы Николай Гаврилович не узнал о моей измене… – Угланов выпил, и на этот раз его реакция на спиртное обошлась без слез. То ли новый коньяк был более высокого качества, то ли ему уже было все равно, что пить. – Я только хочу, чтобы вы поняли, в каком аду
– Как она возникла? – поспешил задать вопрос Гуров, чувствуя, что Угланов наконец-то перешел к главному.
– Юра стал подбивать к ней клинья. Он был моим старинным другом. Пожалуй, самым лучшим. И он знал о нас со Светой. Помогал… Ну, знаете, как это? Если я не мог, он всегда готов был отвезти ее по магазинам, помочь с навыками вождения – я купил Свете машину, – договориться со специалистами, когда у нее случалось что-нибудь по дому. Сантехника, газовики и так далее… Получалось так, что они стали проводить вместе слишком много времени… И я почувствовал, что между ними возникло что-то. Я никогда не разговаривал с Юрой на тему своей мужской силы, но боялся, что он окажется гораздо лучше меня, если… Дерьмо!
Угланов со всей силы шарахнул кулаком по столешнице. Пустая рюмка подпрыгнула и опрокинулась набок. Из нее вылилось несколько темно-коричневых капелек. Степан вернул рюмку в прежнее положение, отчаянно, как за соломинку, ухватился за горлышко коньячной бутылки и снова налил себе. На этот раз слишком много. Коньяк перелился через края и заструился по пальцам Угланова. Он облизал их.
– У меня снова перестал стоять, – признался он. – Нервное, на почве ревности… Света ничего не говорила, но я понимал, что она не могла оставить этот факт без внимания. Тем более что она знала о моих прежних проблемах…
– И тогда вы решили избавиться от Дражайского, – подсказал Гуров. Он не хотел, чтобы разговор опять поплыл в сторону. – И тем самым устранить причину своей нервозности. Так?
– Не сразу, – Угланов вздохнул. – У меня не было ничего, кроме подозрений, пока… Света сама сказала мне о том, что в последнее время Юра стал проявлять к ней слишком повышенное внимание. И не как к человеку или другу, а как к женщине. Это было последней каплей… Это решило все, – он поднял рюмку, но его рука зависла на полпути, так и не завершив начатой траектории. – Я вспомнил, что Дражайский часто звал меня на охоту, и подумал, что лучшей возможности для убийства и представить себе нельзя. Я все продумал. Все должно было выглядеть как несчастный случай… Я взял с собой два ружья. Одно, с которым якобы собирался охотиться, я засветил для всех, а второе держал в сложенном виде в сумке. Честно говоря, я до последнего момента все равно не верил, что смогу убить его. Я же никогда прежде никого не убивал. Я даже свою собаку не смог усыпить, когда она стала старой и больной. А тут человек… Я думал, не смогу решиться. Но я решился, черт побери!.. Однако самое страшное было потом, – Угланов заглянул в рюмку. – Если бы я знал… Тяжело не само убийство, а то, что происходит потом. Муки совести, или как это там называется? Юра снится мне каждую ночь. Он приходит ко мне во сне, но ничего не говорит. Просто смотрит на меня. Молча… И это самое невыносимое. Я просыпаюсь каждые полчаса, и мне кажется, что он где-то здесь, в комнате. Все так же стоит и смотрит… Он меня достал!
Угланов выпил, качнулся, и его левый локоть соскользнул со стола. Он едва не потерял равновесие. Губы изогнулись в кривой ухмылке. Рука потянулась к бутылке, но сидящий напротив Гуров решительно перехватил Степана за кисть.
– Ну, хватит, – сказал полковник. – Достаточно пить. От мук совести это вас все равно не избавит.
Угланов поднял на него остекленевшие глаза.
– Что мне грозит? – буднично поинтересовался он, словно речь шла о какой-нибудь незначительной провинности вроде разбитого вдребезги стекла. – За убийство Юры?
– Это будет решать суд, – жестко ответил Гуров. – Но не думаю, что он станет к вам лоялен. Даже несмотря на всю душещипательную историю вашей жизни, которую вы поведали.
Крячко усмехнулся.
Москва. Район Измайловского парка
Ни один канал не показывал ничего более или менее стоящего, способного отвлечь ее от невеселых мыслей. Светлана выключила телевизор, бросила пульт рядом с собой на диван и стремительно поднялась на ноги. В голове крутился только один вопрос. Стоит ли звонить Угланову? Несколько раз Светлана уже брала в руки телефон и даже набирала на панели первую цифру степановского номера, но в следующую секунду делала сброс. Для чего? Что она может сказать ему сейчас? И нужно ли вообще что-то говорить ему? Все уже сделано. Возврата назад быть не может. Если и стоило что-то менять, то значительно раньше.
Света остановилась в центре гостиной и заложила руки в карманы своих светлых просторных штанов. Она не собиралась ничего менять. Ни сейчас, ни раньше. Никогда. И если бы ей представился шанс прожить всю эту ситуацию заново, она поступила бы точно так же. Это не могло продолжаться бесконечно.
Она перевела взгляд за большое панорамное окно. Дождь лил словно из ведра, и, судя по тому, как сильно затянулось небо грозовыми тучами, непогода должна была продлиться до утра.
– Мне никогда не было ни с кем так хорошо, как с тобой, – невольно всплыл в памяти голос Дражайского. Они сидели в этой самой гостиной, пили кофе, а за окном так же шел дождь. Юра смотрел на нее грустными и по-собачьи преданными глазами. Обычно такие взгляды мужчин раздражали Светлану, но у Дражайского это почему-то получалось очень естественно и трогательно. – Я всю жизнь искал обычного женского тепла, внимания… Просто осознания того, что ты кому-то нужен. Что кто-то нуждается в твоем присутствии, в твоей помощи… Не в финансовой, а в моральной. Странно, но до встречи с тобой я считал, что такое бывает только в легендах или дешевых любовных романах. В жизни все иначе. Во всяком случае, у меня все происходило иначе. Все женщины эгоистки. Холодные, прагматичные, амбициозные…
– А я другая? – с улыбкой спросила тогда Светлана.
– Да. Ты – другая. Рядом с тобой чувствуешь себя очень уютно.
Он часто в последнее время затрагивал эту тему. Почти каждый день. И если поначалу его слова казались Светлане милыми, то постепенно столь проникновенные речи начинали раздражать. Ни один нормальный человек, в ее представлении, не мог бы выдержать этого слепого поклонения и идеализации. Не сотвори себе кумира, как говорится в Библии. Дражайский Библию не читал. Он вообще читал крайне мало. И в связи с этим его представления о жизни были весьма скудными.
Жалела ли она его сейчас? Когда его не стало? Нет, вряд ли.
Отогнав от себя воспоминания, Светлана прошла в ванную комнату. Пустила воду. Все, что ей хотелось в настоящий момент, так это принять горячую ласкающую тело ванну. И забыться. Вода, смешанная с маслами эвкалипта и лаванды, наверняка поможет ей успокоиться.
Света посмотрела на себя в зеркало. Странно, но под глазами появились какие-то темные круги, которых не было прежде. И не должно было быть. Наверное, от недосыпания. Она просто обязана взять себя в руки. Ради самой себя…
Москва. Главное управление уголовного розыска
– Серьезная неувязочка получается. Вам так не кажется? – Гуров бросил на стол бумаги, извлеченные им несколько минут назад из материалов дела по убийству Юрия Дражайского.
– Перестань придираться, – отмахнулся Крячко. – Ты сам прекрасно видел, в каком состоянии находился Угланов. Он мог чего-то напутать, только и всего. К тому же человек сам признался в содеянном. Или ты уже и чистосердечным признаниям не веришь?
– Верю, – мрачно откликнулся Гуров. – Но, по данным экспертизы, выходит, что в Дражайского стреляли дважды. В грудь и в затылок. Причем из двух разных стволов. И самое интересное, – полковник демонстративно поднял вверх указательный палец, концентрируя внимание слушателей. – Получается, что Угланов был тем, кто выстрелил Дражайскому в затылок, а медики пришли к заключению, что именно этот выстрел был вторичным. Дражайский скончался несколькими секундами раньше от пулевого ранения в грудь.