Таинственная дверь
Шрифт:
– Эй!
Он подпрыгнул от хриплого возгласа за своей спиной.
– Ты как сюда попал?!
Владик оглянулся и похолодел. Перед ним стоял отвратительного вида мужик. Очень старый, лет сорок, или пятьдесят или даже больше. Лохматый, с кошмарной всклокоченной бородой, одетый в какую–то непонятную свободную хламиду, как будто сделанную из мешка. В одной руке он держал кусок хлеба с колбасой, а другую угрожающе протягивал к Владику, пытаясь схватить его за плечо.
– Куда собрался?!
Владик лихорадочно решал, как поступить. Путь обратно к лестнице и дальше в квартиру, к родителям преграждало это нечёсаное чучело в непонятной одежде. А дверь на улицу… Да, это был единственный выход!
Владик
– Э, ты чего творишь?!
Это был вопрос риторический, то есть такой, на который ответа не требуется, потому что и так всё ясно. Владик его укусил, что тут непонятного? И Владик вместо ответа изо всех сил навалился на дверь.
– Пацан, не надо! Не открывай!
Ага, ищи дурака, так я тебя и послушался. Дверь с душераздирающим скрипом распахнулась. В глаза Владику ударил солнечный свет. И он вывалился наружу.
* * *
Владик нёсся по улице, слыша за собой буханье разбитых сапог мужика и его удаляющиеся вопли:
– Стой! Пацан!
Дома, прохожие, невесть откуда взявшаяся лошадь…
Наконец хриплые вопли стихли, Владик перешёл на шаг. Переведя дыхание, он огляделся и только тут понял, что попал в весьма странное место. Улочка, сдавленная двумя рядами двухэтажных каменных домов с деревянными ставнями и крышами из бурой черепицы, мостовая, вымощенная неровными камнями, на которых то и дело подворачивались ноги, узкие канавки для стока дождевой воды. И ещё вонь. Пахло мерзко. Почему это так, стало ясно, когда на пороге одного из домов появилась вполне милая девушка, которая некоторое время глазела на него, открыв рот, а потом неожиданно выплеснула на камни содержимое ночного горшка. Что в нём было, может догадаться каждый, кто в юном возрасте сиживал на подобной посудине.
– Ты что, одурела?
Девушка не обратила внимания на негодующий вопль Владика, поправила на голове чепец и скрылась в доме. Дверь за ней захлопнулась.
Нет, определённо странной была эта улица. Конечно, они с Вероникой никогда не были с другой стороны их нового дома, просто не успели. Как можно догадаться, там должен быть двор. Почти у каждого дома есть двор. Или другая улица. Или переулок. Но не этот же кошмар с горшками!
Стоп, а если вернуться? Он отбежал от дома не так уж и далеко. Главное найти ту дверь, естественно, ни в коем случае её не открывать, а обойти дом и зайти через подъезд. Идея!
Владик отправился в обратный путь. Странное дело. Здесь он пробегал, вот тут он тоже был – запомнил, что стояла вот эта привязанная гнедая грустная лошадь. А дальше стоял как раз их дом с дверью на чёрный ход…
Только сейчас никакого дома здесь не было. А был пустырь. Куда делся целый дом? Не такой уж он был и большой, скажем, Зимний дворец или даже гимназия, где они с Вероникой учились, значительно больше. Но всё же натуральный каменный дом, не коробка спичек.
Владик поплёлся дальше. Он уже начал уставать от треволнений этого беспокойного дня. И ещё хотелось есть. Очень хотелось есть. Он попытался отвлечься от мыслей о еде, думать о чём-нибудь другом. Но получалось не очень. В памяти против его воли всплывали пельмени, сосиски, котлеты, борщ, грибной суп. И пирожки! Пирожки с мясом, капустой, грибами и даже, что просто невероятно, с картошкой! Никогда он не любил пирожки с картошкой, а тут они явились перед глазами. Жареные, румяные, а если разломить – с дымящимся картофельным пюре внутри, в котором видны золотые вкрапления жареного лука. И вот если к таким пирожкам да горячего сладкого чая…
– Ай!
Что-то свистнуло за спиной, его обожгло, боль была просто нестерпимой.
– Шапку долой, наглец!
Владик крутнулся на месте – мимо него ехала процессия. В окружении всадников в позвякивающих кольчугах и отливающих серебром шлемах и наплечниках на сером в яблоках коне ехал неприятного вида человек в серой шапочке и сером же плаще. Он оглянулся на крик Владика и кротко улыбнулся, однако его глубоко посаженные глаза смотрели неприятно, холодно и цепко. Увидев, что господину понравилось наказание для непочтительного юнца, всадник снова занёс плеть. Не дожидаясь, пока его снова хлестанут по спине, а того хуже – по голове, Владик нырнул под брюхом лошади и оказался за спиной всадника.
У каждого человека есть выбор – мстить обидчику или нет. Одни ищут причины произошедшего в себе и говорят, мол, что поделать, видно, я сделал что-то не так. Другие решают, что обидчика накажет судьба.
Владик не стал копаться в собственных ошибках, а тем более надеяться на судьбу, ибо судьба дело неясное, теряется в тумане будущего. Он просто подхватил с земли камень и запустил во всадника, который всё ещё пытался развернуть коня. Нужно отдать Владику должное, запустил весьма и весьма удачно. Камень попал точно в сверкающий шлем, вызвонил на нём переливающееся «дзынь-звяк!» и ушёл в небо. Горожане, со снятыми шапками стоявшие вдоль своих домов, на разные голоса грохнули хохотом, но тут же подавились своим смехом, умолкли и, толкая друг друга, с выпученными глазами ринулись прочь. Одни бежали вдоль улицы, оглядываясь и вжимая головы в плечи, другие ломились в двери своих и чужих домов.
Человек в сером молча кивнул охране на Владика. Всадники пришпорили коней и мягко потянули из ножен мечи. Это только в кино мечи из ножен выхватывают с лязгом и звоном. На самом деле ножны обычно сделаны из кожи или дерева. И потому меч из них выползает с неприятным, леденящим кровь шипением.
Храбрость, которая не основана на оценке всех сторон ситуации – это не храбрость, а глупость. А отступление ввиду превосходящих сил противника – не трусость, а лишь временная и благоразумная мера.
Владик изо всех сил рванул прочь.
Второй раз за этот разнесчастный день он летел, как на крыльях, слыша за спиной нехорошие звуки – лязг железных копыт по каменной мостовой, звон мечей и призывы всадников догнать и убить.
Он постепенно выбивался из сил и чувствовал, что преследователи настигают его. Ноги стали тяжёлыми, дыхание сбивалось. Вот-вот и всё…
Владик даже не сразу понял, что произошло. Чья-то могучая рука схватила его за шиворот, так что он даже закрутился в собственной куртке, встряхнула, втянула в узкий и тёмный проулок и поставила на ноги.
Владик не мог поверить своим глазам – перед ним стоял тот самый кошмарный мужик из подъезда. На этот раз он показался Владику гораздо менее противным, во всяком случае гораздо более симпатичным, чем тот тип на лошади с мечом в руке, что появился в конце переулка и галопом, высекая копытами искры, направлялся к ним. За ним скакали другие.
Мужик из подъезда схватил Владика за руку, гулко хохотнул, прохрипел «пацан, за мной и не бойся», и они понеслись по переулку прочь от преследователей. Тем не менее, грохот копыт, эхом отдававшийся в переулке, приближался, сил уже не оставалось, беглецы почти остановились, смирившись со своей судьбой, когда копыто коня первого преследователя попало на выступавший булыжник, поехало в сторону, раздался предупреждающий крик всадника, и они с лошадью тяжело грохнулись на мостовую. Подпруга седла лопнула, шлем покатился в одну сторону, меч полетел в другую, всадник попытался подняться, его снова сбил на землю пытавшийся встать на ноги конь. Сзади налетели и врезались в них ещё двое верховых – они не успели вовремя остановиться. В общем, куча мала удалась знатная.