Таинственная история Билли Миллигана (др. перевод)
Шрифт:
Крейг ткнул его пистолетом между лопаток и дернул за волосы, словно за лошадиные поводья.
– Давай обратно в квартиру!
Пока детектив заталкивал его в дверь, подбежали и остальные офицеры захвата с пистолетами наготове. К ним присоединились и Боксербаум с Клебергом.
Никки Миллер достала фотографию и указала на родинку на шее Миллигана.
– Родинка такая же. То же лицо. Это он.
Когда Миллигана усадили на красный стул, Никки заметила, что парень смотрит перед собой так, как будто находится в трансе. Сержант
– Пистолет, – сказал он, доставая его при помощи карандаша. – «Магнум», девять миллиметров. «Смит-Вессон».
Один из офицеров группы захвата перевернул сиденье стоявшего перед телевизором кресла и собрался было достать обойму и полиэтиленовый пакет с патронами, но Демпси его остановил:
– Погоди. У нас есть ордер на арест, а на обыск нет.
Он повернулся к задержанному:
– Вы позволите нам осмотреть квартиру?
Миллиган все так же тупо смотрел перед собой.
Зная, что проверить, есть ли в других комнатах кто-то еще, можно без ордера на обыск, Клеберг направился в спальню, где на незаправленной постели обнаружил коричневый спортивный костюм. В комнате царил беспорядок, по всему полу валялось грязное белье. Офицер заглянул в открытый встроенный шкаф – на полке аккуратно лежали кредитные карточки Донны Уэст и Кэрри Драер. И даже бумажки, которые преступник у них взял. А на комоде обнаружились коричневые солнцезащитные очки и кошелек.
Клеберг пошел сообщить об увиденном Боксербауму и нашел его в отгороженной столовой, превращенной в студию.
– Посмотри.
Боксербаум показал на большую картину: какая-то королева или аристократка восемнадцатого века в голубом платье с кружевной оторочкой сидела перед фортепьяно, с нотами в руках. Детальность работы просто поражала. Картина была подписана именем Миллиган.
– Слушай, красиво, – признал Клеберг.
Он окинул взглядом выстроенные вдоль стены холсты, кисти, тюбики с краской.
Боксербаум хлопнул себя по лбу.
– Донна Уэст упоминала пятна на руке. Это краска. Он перед этим рисовал.
Никки Миллер тоже посмотрела на картину и вернулась к подозреваемому, который так и сидел на стуле.
– Вы же Миллиган, да?
Он изумленно посмотрел на нее.
– Нет, – буркнул он.
– У вас там красивая картина. Это вы рисовали?
Он кивнул.
– А на ней подпись «Миллиган», – с улыбкой сказала она.
К нему подошел Боксербаум.
– Билл, меня зовут Элиот Боксербаум, я из полиции Университета Огайо. Вы ответите на мои вопросы?
Молчание. Глаза у этого человека не дергались, как говорила Кэрри Драер.
– Ему кто-нибудь права зачитал? – Ответа не последовало, так что Боксербаум достал карточку и объявил Миллигану его права. Чтобы не оставалось сомнений. – Билл, вас обвиняют в похищении девушек из кампуса. Вы готовы обсудить этот вопрос?
Миллиган поднял на него потрясенный взгляд.
– Что такое? Я кому-то сделал плохо?
– Вы уверяли,
– Надеюсь, я никому не сделал больно.
Когда еще один из офицеров пошел в спальню, Миллиган поднял голову.
– Только не пинайте коробку. Взорвется.
– Там бомба? – поспешно спросил Клеберг.
– Она… там…
– Покажете? – попросил Боксербаум.
Миллиган медленно встал и пошел в спальню. Встав у двери, он кивнул в сторону небольшой картонной коробки, стоявшей возле комода. Клеберг остался с ним, а Боксербаум вернулся в гостиную. Остальные офицеры столпились в дверном проеме позади Миллигана. Боксербаум опустился на колени возле коробки. Через отверстие сверху в ней виднелись провода и нечто, похожее на часы.
Он вышел из комнаты и обратился к сержанту Демпси:
– Позвоните в пожарную службу и вызовите команду по обезвреживанию взрывных устройств. Мы с Клебергом вернемся в участок. И отвезем туда Миллигана.
Клеберг сел за руль полицейской машины. Рядом с ним – Роквелл из группы захвата. Боксербаум с Миллиганом, который так ничего и не ответил на вопросы об изнасилованиях, расположились сзади. Билли наклонился вперед, поскольку руки в наручниках завели за спину и ему было неудобно сидеть. При этом он бормотал нечто бессвязное.
– Мой брат Стюарт умер… я сделал кому-то плохо?
– Были ли вы знакомы с кем-то из этих девушек? – спросил Боксербаум. – Знали ли вы медсестру?
– Моя мать работала медсестрой, – промямлил Миллиган.
– Объясните, почему вы выбирали жертв на территории кампуса.
– На меня охотятся немцы…
– Билл, давайте обсудим случившееся. Вас соблазнили длинные черные волосы медсестры?
Миллиган посмотрел на него.
– Вы странный какой-то, – а через время добавил: – Моя сестра жутко разозлится, когда узнает.
Боксербаум сдался.
Приехав в главное полицейское отделение, они провели преступника через служебный вход в кабинет предварительного следствия, расположенный на четвертом этаже. Боксербаум и Клеберг пошли в другую комнату, чтобы помочь Никки Миллер составить письменные показания, необходимые для получения ордера на обыск.
В половине двенадцатого офицер Бессел снова зачитал Миллигану его права и спросил, будет ли он от них отказываться. Миллиган тупо смотрел на него.
Никки Миллер слышала, как Бессел с ним разговаривал.
– Слушай, Билл, ты изнасиловал трех женщин, нам нужны разъяснения.
– Я? – переспросил Миллиган. – Я кому-то навредил? Если я кого-то обидел, прошу прощения.
После чего замолчал.
Бессел повел его на пятый этаж, чтобы снять отпечатки пальцев и сделать фотографии.
Когда они вошли, на них посмотрела женщина в форме. Бессел схватил Миллигана за руку, чтобы снять отпечатки, но тот вдруг резко ее отдернул, словно его испугало это прикосновение, и он попытался защититься, спрятавшись за спину женщины.