Таинственная незнакомка
Шрифт:
– Ой, подумаешь, какой страшный грех, - хмыкнул Никита. – Чего особенного-то? У меня и в 14 лет девочки на коленках сидели.
– Во-первых, эта Нина старше его. И потом, она была так вульгарно накрашена, - возмущенно произнесла Лариса. – Голубые тени до бровей, глаза подведены, ресницы толстым слоем туши намазаны. Я не удивлюсь, если она и в кровать нашего сыночка затащит.
– Ларик ты мой, Ларик, - насмешливо произнес муж, прижимая ее к себе. – Да не о том у тебя душа болит. Чего ты так испугалась? Боишься, что твой сынок невинность потеряет? Велика
– Интересно ты рассуждаешь, - продолжала возмущаться Лариса. – Правильно, если он чувствует, что папочка родимый ему все позволяет, вот и задает тебе такие вопросы. Думает, может, отец и совет какой даст. Опытом поделится. Чего стесняться?
– Ларка, - сказал Никита, неожиданно садясь на кровати, - наверное, я не самый лучший отец на свете. Но, надеюсь, и не самый худший. И волнуюсь, и переживаю я за своего сына не меньше тебя. Что касается секса, то поверь, это все равно произойдет. Разрешения ни у тебя, ни у меня Кира спрашивать не станет. Он по нынешним законам в 16 лет уже жениться может. Нам с тобой стоило бы над другой проблемой, которая есть у нашего сына, задуматься, - серьезно добавил он.
– Над какой это? – удивилась жена, тоже привстав.
– Меня очень беспокоит, что у Киры нет закадычных друзей, как обычно бывает в его возрасте. Я разговаривал с ним на эту тему. И удивился, что парень довольно пренебрежительно и свысока отзывается о своих сверстниках и одноклассниках. Мне кажется, в его заносчивости есть и наша с тобой вина, - задумчиво произнес Никита.
– Что-то никакой заносчивости я у Киры не замечала, - возразила жена.
– Это в общении с нами он не проявляет пренебрежения, - сказал Ник, - а по отношению к ребятам, да и к девчонкам тоже, Кирюшка очень высокомерен. Я даже подозреваю, что эта самая Нина не настолько ему нравится, сколько парню лестно для самолюбия внимание одинадцатиклассницы. Девочка она видная и пользуется большой популярностью.
– Ой, уж, - возмущенно воскликнула Лариса, - прямо красавица неописуемая. Будет у него этих красоток еще вагон и маленькая тележка.
– Вот, вот, - усмехнулся Никита, - эти твои слова он давно усвоил. Ты ведь никогда не упускаешь случая в его присутствии лишний раз подчеркнуть, какой он у тебя умный, красивый, необыкновенный. Кира слушает и на ус мотает. А высокомерие до добра не доводит. Это я по себе знаю.
– Но я действительно его таковым считаю. Что, у нас плохой сын?
– Нет, конечно, Ларочка, - ответил тот с теплой улыбкой. – И для меня Кирилл единственный и неповторимый мальчишка. Однако нельзя лелеять его самовлюбленность. Ему следует научиться уважать окружающих его людей. Иначе, трудно в жизни придется.
Супруги проговорили почти до самого утра. Подробно обсудили и проблемы воспитания сына, и вопрос о рождении второго ребенка и многое, многое другое. Но все это происходило между порывами безудержной страсти. Супруги не могли насытиться друг другом. В интимной жизни Ларисы и Никиты наступил новый, неизведанный ранее период нежности,
Глава 17.
Где-то в середине апреля, господин Шидловский встретился в своем офисе с одним из деловых партнеров Александром Мишиным. Еще раз прочитав и уточнив все пункты нового соглашения, поставив свои замысловатые автографы на деловых бумагах, мужчины решили слегка отметить подписанный договор.
Они отправились в комнату отдыха. Секретарша принесла коньяк, нарезанный лимон и конфеты. Развалившись в удобных мягких креслах возле прозрачного столика, партнеры перешли от деловых разговоров к прозе жизни.
– Семен, - лукаво обратился к нему Мишин, с видимым удовольствием посасывая дольку лимона, - скажи, ты такой скрытный или суеверный? Почему семейной радостью даже со старыми друзьями не делишься?
– Какой такой радостью? – удивился Шидловский, смакуя отменный коньяк из пузатого фужера. – Тем более, семейной.
– Да ладно, Сеня, - махнул рукой Александр, - я-то знаю, что ты наследника ждешь. Знаю, что Гульнара беременна.
Семена Борисовича очень трудно было чем-либо удивить, а тем более ошеломить. За все это время с Гулей он виделся единственный раз во время быстрого развода в ЗАГСе. Слова друга произвели на него впечатление разорвавшейся бомбы. Об его официальном разводе с женой не знал никто, кроме Льва Израилевича. В том, что тот никому об этом не скажет, Шидловский не сомневался. Некоторое время помолчав и недоуменно глядя на Александра, он зло спросил:
– Откуда знаешь?
– Сорока на хвосте принесла, - шутливо ответил Мишин, выплевывая косточки лимона в пепельницу.
– И все-таки, - мрачно переспросил Семен.
– Ладно, не сердись, - сказал Александр, видя, что тот буквально взбешен его словами. А это не предвещало ничего хорошего. – Я случайно узнал и никому еще не говорил. Моя Лида врач, как тебе известно, и работает в платной клинике. Она видела, как твоя Гульнара выходила из кабинета гинеколога. А с той врачихой они учились вместе, дружат. Вот она к Раисе зашла и узнала, что госпожа Шидловская ждет ребенка. Семен, если это секрет, я буду молчать, как рыба об лед, - заверил он, уже проклиная себя за неосторожное высказывание.
– Да, уж очень тебя попрошу, - зло и твердо произнес Шидловский. – Держи язык за зубами. Начнут перемалывать эту новость, сглазят еще. Только скажи, как эту врачиху зовут и в каком кабинете она принимает. Хочу сам сходить узнать, как у Гули беременность проходит, - как можно спокойнее произнес тот.
– Она в детали не посвящает. А все-таки первая беременность, - солгал Семен, страшно испугавшись, что Мишин догадается об его неведении.
– Правильно, Семен, сходи. А то мы все бизнес да бизнес. О своих бабах некогда подумать, - согласно кивнул Александр.
– Зовут ее Петрова Раиса Максимовна. В каком кабинете принимает не знаю, но спросишь в регистратуре.