Таинственное путешествие Томека
Шрифт:
– Конечно, знаю, а как же! Ведь я сам настаивал на этом. И все же я не могу заснуть, когда этот тип рядом со мной гремит кандалами, словно каторжник.
Смуга вовсе не желал поиздеваться над побежденным противником. Поэтому, хотя он и считал, что это не очень разумный поступок, буркнул в ответ:
– Черт подери, делайте как хотите, но помните, что вы за него отвечаете головой.
– Ничего не бойтесь, ведь я сплю чутко, как заяц, – шепнул боцман и приказал Павлову ложиться спать без кандалов.
Вильмовский и Томек были довольны поступком боцмана.
Прежде чем лечь спать, боцман изнутри запер дверь деревянной задвижкой. Однако он до
А Павлов с радостью принял перемену в поведении своего стража. В первый момент он даже подумал о бегстве, но сообразил, что это может быть ловушка, подстроенная ему нарочно.
«Ему надоело постоянно следить за мной, – думал Павлов. – Если я попытаюсь бежать, а он только этого и ждет, то погибну, так как не могу рассчитывать на чью-либо помощь. Перед нами еще далекий путь, может быть, представится случай получше».
Придя к такому выводу, Павлов заснул крепким сном.
А вот жалостливый боцман и его три друга бодрствовали всю ночь. Все они вместе и каждый в отдельности, наравне с моряком, чувствовали себя ответственными за успех экспедиции. Таким образом, один лишь Павлов встал на рассвете отдохнувшим и выспавшимся.
XVIII
Тяжелое испытание
День проходил за днем, а трудному пути все не было видно конца... Старый тракт вился по распадкам и по дну ущелий на северо-восток. Путешественники пользовались случаем, чтобы как можно лучше ознакомиться со страной. Хорошее знание топографии страны могло им весьма пригодиться на обратном пути после освобождения ссыльного Збышека. Поэтому по пути они тщательно изучали местность. Иногда они удалялись в сторону от тракта и искали удобные места, где можно было бы укрыться от возможной погони. Рельеф местности как нельзя лучше подходил для этого.
Алданское плоскогорье находится на высоте от 700 до 1000 метров над уровнем моря. Многочисленные отдельно стоящие вершины и их группы почти нигде не создают явно выраженных горных хребтов, хотя высота отдельных вершин достигает 2150 метров. Преобладают мягкие, округлые очертания возвышенностей с куполообразными, массивными, оголенными вершинами, иногда сплошь покрытыми каменными осыпями, Бурные реки мчатся через многочисленные пороги и перекаты, но в обширных котловинах успокаиваются и текут крутыми извилинами.
Котловины и мягкие склоны покрыты типичной якутской таежной растительностью, которая, по словам Вильмовского, на севере не переходит через Верхоянский хребет. Путешественники убедились, что флора тайги состояла, в основном, из сосны и ели, а в южной части – кедра. Лиственница росла почти везде на сухих, возвышенных и лишенных болот, местах. Из-за сурового климата деревья росли довольно редко, чаща сгущалась лишь в узких речных поймах.
Сильные морозы и резкие ветры, господствующие тут зимой, придали тайге характерные черты: стволы большинства деревьев искривлены, вершины часто были обезображены сухими ветками. Бедный подлесок состоял из карликовой ольхи, багульника, восточно-сибирской облепихи; у самой земли часто встречались заросли брусники, редкое разнотравье и ягель.
Животный мир тайги был особенно богат вблизи рек, лесных озер и полян. Но в глубине девственной тайги, вдали от путей перелета пернатых царила глухая тишина, не слышно даже пения птиц.
Охотников привлекали места, где в изобилии водилась дичь. Там можно было встретить медведей, волков, лисиц, росомах, выдр, соболей, барсуков, а иногда и рысей. Водились здесь также дикие олени и лоси. По нагим каменистым вершинам прыгали козлы, излюбленная дичь эвенков. Мелкие животные, то есть бурундуки, белки и зайцы, встречались везде в довольно больших количествах.
По мере того как путешественники продвигались в глубину Якутии, они все меньше избегали встреч с местным населением и обходили только крупные поселения, где могли встретить представителей царской администрации. Поэтому им удалось довольно подробно ознакомиться с бытом якутов, одного из многочисленных тюркских племен [71] , и менее многочисленных эвенков, называвшихся раньше тунгусами, которые относятся к монгольской расе и составляют отдельную языковую группу [72] .
71
К числу тюркских народов, проживающих в Сибири, кроме якутов, относятся монголы и буряты.
72
Коренное население средней Сибири – тунгусы или эвенки. С языковой точки зрения к тунгусам близки гольды или нанайцы, а также маньчжуры.
Некогда якуты заселяли почти всю Восточную Сибирь, между Леной и Чукоткой. Часть из них относилась к тюркской языковой группе, а часть – к эвенкийской. Якутские и эвенкийские племена были быстро покорены русскими и стали платить русским ясак.
Местное население испытывало гнет со стороны царских чиновников и жестокую эксплуатацию купцов.
Православное духовенство насаждало среди якутов христианскую религию, причем за принятие крещения выплачивали неофитам премии. Многие якуты крестились по нескольку раз, чтобы получить эти премии, оставаясь в душе такими же поклонниками шаманизма, какими были до крещения. Якуты занимались в основном скотоводством. Большинство из них вели оседлую жизнь. Серебристо-белые урасы в качестве летних жилищ возводили себе только богатые хозяева. Бедняки не могли себе позволить на кипячение бересты в молоке, пригонку соответствующих кусков и шитье их, поэтому они строили похожие по форме, покрытые дерном так называемые «калиманы», которые постепенно стали вытеснять живописные урасы. Зиму акуты обычно проводили в юртах.
Эвенки занимались охотой и оленеводством, вели кочевую жизнь. Они строили для себя переносные юрты. Летом, стремясь защитить свои стада оленей от гнуса, они перегоняли их ближе к вершинам гор, или пасли в ущельях, где господствовали постоянные ветры. Они ездили на оленях верхом или запрягали их в нарты, питались оленьим мясом, оленье молоко пили с чаем, из оленьих шкур шили себе одежду. Эвенки были превосходными проводниками, великолепными следопытами и охотниками. Кроме того, они всегда отличались веселым и добродушным нравом.
Знакомство с жителями Якутии, ее флорой и фауной, помогло путешественникам освоиться с окружающим, новым для них, миром. Теперь Томек с еще большим восхищением вспоминал отвагу исследователей Сибири, среди которых встречались и поляки. Будучи сами изгнанниками из родной страны, они не колебались отдать даже жизнь для того, чтобы собрать ценные, научные материалы об этой бескрайней и суровой стране. Научные работы многих из них принесли им известность, а иногда досрочное освобождение из ссылки.