Таинственное убийство Линды Валлин
Шрифт:
На той же чаше весов лежал угнанный автомобиль. Не составляло труда связать его с разыскиваемым убийцей. И пусть он вроде бы не имел никакого отношения к Бенгту Монссону, сей господин явно являлся биологическим отцом внучки его владельца, и, если девяностодвухлетняя свидетельница ничего не напутала в своих показаниях, в качестве естественного продолжения разыскной работы сейчас следовало провести с ней опознание подозреваемого по фотографиям, среди которых фигурировал бы и снимок Монссона.
«И чем скорее, тем лучше, хочу надеяться, она не ложится столь же рано,
Сначала он поговорил с Евой Сванстрём, которая пообещала сразу же заняться практической стороной дела, а потом пообщался с Анной Сандберг, найдя для этого несколько причин. Во-первых, фактически она ведь отыскала данного свидетеля, во-вторых, у него создалось впечатление, что ей надо отвлечься от явно одолевавших ее проблем. Да, и опять же в отсутствие Бекстрёма и Олссона именно он должен был принимать решения.
— Мне кажется, ты на сто процентов прав, — сказала Анна Сандберг и, казалось, сразу забыла о неприятной личной ситуации.
— Мы скоро это узнаем, — заметил Левин.
— Да, конечно, это же он. Его сын. Я это постоянно твердила, — сказала их девяностодвухлетняя свидетельница, когда они сидели у нее за кухонным столом, и она сама ткнула пальцем в фотографию Монссона. — Прямо как Эррол Флинн, который играл во всех фильмах о морских разбойниках, хотя и без усов, — объяснила старушка. — Конечно, он очень похож на него. Но почему, боже правый, отец отрицал его существование? — добавила она неожиданно. — Или он у него внебрачный?
— Не сын, а зять, — объяснил Левин в своей учительской манере.
— Да, но это же все объясняет! — воскликнула свидетельница в ответ на слова Левина. — Я столько раз видела его с ребенком в коляске.
«Наверняка с последнего раза прошло уже несколько лет, — подумал Левин. — Хотя какая разница, когда тебе самой почти сто лет».
— Относительно свитера из голубого кашемира… — сказала Анна Сандберг, когда они ехали на машине обратно в здание полиции. — Мне неожиданно пришло в голову, что именно такую вещицу командир воздушного лайнера мог привезти из одного из своих зарубежных рейсов.
— Неглупая мысль, — согласился Левин, который подумал о том же самом еще до того, как их свидетельница показала на фотографию Бенгта Монссона, но, естественно, ни в коем случае не собирался рассказывать об этом коллеге Сандберг.
Это было бы неэтично и совершенно бесполезно, решил он.
— Как думаешь, стоит проехаться к нему, показать фотографии различных свитеров и спросить, не покупал ли он такой и не дарил ли кому? — поинтересовалась Сандберг. Судя по ее виду, ей очень хотелось так поступить.
— Естественно, мы сделаем это, — согласился Левин. — Но сначала нас ждут другие дела.
— Нельзя будить спящего медведя, — констатировала Сандберг. — В любом случае слишком рано.
— Точно, — подтвердил Левин. — Сначала нам надо узнать как можно больше о Монссоне, не обращаясь к тем, кому может прийти в голову рассказать все ему.
75
Бекстрём явно решил держаться до последнего, и в такой ситуации у Левина просто не осталось выбора. Несмотря ни на что, он был обязан проинформировать старшего своей группы. С того момента, как их свидетельница опознала Монссона, речь уже не шла о предположении или невероятном совпадении. А поскольку Левин сам (неясно, как такое получилось) предпочитал по ночам ходить теми же дорожками, что и коллега Бекстрём, он предпочел объявить Бекстрёму обо всем наедине, до завтрака в пятницу и у него в номере.
Бекстрём только вышел из душа, розовый как молочный поросенок, разве что с чуточку красными глазами и в отличном настроении.
— Садись, а я пока натяну штаны, — сказал он и предложил щедро: — Если хочешь пивка, возьми в мини-баре.
Левин отказался и взамен коротко ввел коллегу в курс дела. Тот воспылал энтузиазмом, даже забыв надеть брюки.
— Черт, Левин! — воскликнул он. — По-моему, мы напали на золотую жилу.
«Кто это „мы“?» — подумал Левин, глубоко вздохнув про себя, а потом все снова покатилось по наезженной колее.
Левин предложил переговорить с прокурором, как только они подготовят справку о Монссоне и о его возможной причастности к расследуемому ими убийству. Справиться с такой задачей реально было уже к вечеру. И тогда, пожалуй, можно забрать Монссона к себе без предварительного уведомления, как только прокурор примет решение. Украденного автомобиля и указавшей на него свидетельницы должно было для этого хватить. Особенно с учетом того, каким делом они занимались.
— Он должен быть на работе сегодня, поэтому проще всего задержать его, как только он выйдет оттуда.
— Ни в коем случае! — заявил Бекстрём и покачал головой. — Этот парень мой, и мы сделаем следующее…
«Интересно, как он стал твоим?» — подумал Левин, когда он немного позже спускался позавтракать.
Придя в здание полиции, Бекстрём сразу вызвал к себе в кабинет самых доверенных помощников и раздал задания Левину, Кнутссону, Торену и Свастрём, взяв в качестве подкрепления Сандберг. Им следовало перерыть всю землю вокруг подозреваемого Бенгта Монссона. Перевернуть каждый камешек. На долю же Рогерссона выпало заниматься более конкретными задачами под непосредственным руководством Бекстрёма, в то время как сам Бекстрём собирался руководить и распределять работу, а также служить для всех защитой и опорой. Само собой, они также получили несколько напутственных слов от него.
— Сейчас надо держать рот на замке. Ни звука за пределами этой комнаты, — сказал Бекстрём. — И не забывайте, о чем я вам сейчас рассказал, — Олссон, похоже, лучший друг Монссона. Даже не сомневайтесь, он тоже как-то замешан во всей истории, и, стоит нам хоть намекнуть ему, он сразу помчится к Монссону, а каких дел тот сможет натворить, мне даже страшно представить.
— Насколько я помню, тебе ведь надо ехать домой в Стокгольм, Бекстрём, — возразил Левин.
— Забудь об этом, — махнул рукой Бекстрём. — Ни черта я не собираюсь оставлять лодку, пока мы не догребем до суши.