Таинственное убийство Линды Валлин
Шрифт:
«Он как ребенок, — подумала Хольт. — Интересно, что он придумает в следующий раз».
Лизе Маттей предстояло отправиться в отпуск для завершения учебы в Стокгольмском университете. Она надеялась разобраться со своим будущим к началу следующего года, когда ей требовалось выйти на работу. Но одновременно ее одолевали сомнения. Каждая решенная ею научная проблема, казалось, сразу же генерировала две новые, еще более увлекательные, и единственным выходом представлялась примерно такая работа, от какой отказалась Анна Хольт, но Юханссон явно не собирался предложить ее ей.
«Странно, что столь талантливый человек не понимает своей выгоды», — подумала Маттей.
Перед отъездом Анна Хольт провела длительную встречу с прокурором Катариной Вибум, во время которой передала ей сотни страниц протоколов допросов подозреваемого Бенгта Монссона. Общим числом двенадцать. Все допросы за исключением одного проходили в форме диалога. И ныне существовали в виде аккуратных распечаток, помещенных в переплет с маленьким желто-синим государственным гербом, а также наклейкой полиции Векшё на обложке. Кроме того, с кратким, предназначенным для прокурора резюме.
— Дальше мне уже не продвинуться, так что теперь все дело за тобой, — констатировала Хольт и кивнула на бумаги на столе между ними.
— Ты заслуживаешь огромной благодарности, Анна, — сказала Катарина Вибум. — Это даже больше того, что я имела право требовать и на что могла надеяться.
— И чем все это тогда обернется для него? — спросила Хольт. — Ты, помнишь, обещала рассказать.
— Пожизненное заключение за убийство, — сказала прокурор. — На мой взгляд, у Монссона и его адвоката есть две возможности для защиты.
— И какие же? — поинтересовалась Хольт.
Одна состояла в том, что преступник и его жертва занимались сексуальными играми, которые зашли слишком далеко. Добровольно с ее стороны, при активном согласии даже. В результате — неудачное стечение обстоятельств, неумышленное причинение смерти другому лицу и несколько лет тюрьмы.
— И каков твой прогноз? — спросила Хольт.
Прокурор покачала головой.
— Мне не понадобится даже обращаться к понятию определенного умысла. Вполне хватит показаний экспертов и патологоанатома.
— И ты полностью уверена в этом? — спросила Хольт.
— Мы ведь говорим об уголовном суде в Векшё, — напомнила прокурор. — Совершенно независимо от того, станет ли он сейчас утверждать подобное. Будем надеяться, конечно, что у адвоката хватит ума отсоветовать ему любые подобные попытки.
— О чем еще может идти речь? Вторая возможность, — напомнила Хольт.
— Провал в памяти, — объяснила прокурор. — Тогда в качестве первого шага требуется показать, насколько серьезные психологические нарушения у него имеются. Чтобы подготовить почву для сексуальных и прочих домогательств, которым он подвергся, когда был маленьким, о которых расскажет, как только его начнут обследовать мозгоправы и он останется наедине с докторами, способными, в отличие от всех других людей, заглянуть в чужие мозги. С тех пор как тетеньки и дяденьки в белых халатах получили возможность пополнять свой репертуар нашими провалами памяти, это уже не первый случай, когда преступник не помнит вообще ничего, — вздохнула прокурор.
— Что случилось со старым добрым патологическим пьянством и нашими обычными шведскими преступлениями в состоянии опьянения? — спросила Хольт и тоже вздохнула.
— Они исчезли, как только всем так называемым «синякам» стали давать пожизненное, пусть они и понятия не имели о том, что ударили ножом своего кореша предыдущим вечером. Сегодня все гораздо сложнее. Обычного шнапса уже недостаточно. Даже при том, что ты мариновал свои мозги в спирте двадцать и более лет. Судебная психиатрия ведь развивается. Постоянно. Только такие, как ты и я, не двигаются вперед и топчутся на месте.
— Ему удастся выскользнуть?
— Только не у нас в суде в Векшё, — сказала прокурор. — А вот относительно апелляционного суда, куда все обращаются, у меня нет никакой уверенности.
— То есть за убийство ему присудят принудительное психиатрическое лечение в медучреждении закрытого типа, откуда он сможет выйти только по результатам так называемого особого освидетельствования, — подвела итог Хольт.
— Возможно или, пожалуй, даже вполне вероятно, — сказала прокурор. — И единственным утешением в данной связи служит то, что большинство адвокатов имеют странное представление о том, как добиться сегодня столь вожделенного результата.
— Не самый простой путь, — согласилась Хольт.
— Да, уж точно не самая гладкая дорожка, — подтвердила прокурор.
95
Во второй понедельник октября в клубе публицистов в Стокгольме состоялась большая встреча, на которой обсуждались различные вопросы правовой защищенности в связи с нашумевшим убийством Линды. Большинство из наиболее уважаемых представителей печатных и электронных средств массой информации сидели в президиуме собрания, и главным украшением это медийной короны, естественно, был главный редактор «Дагенс нюхетер».
Однако он оказался бы далеко не самой первой звездой, если бы сейчас речь шла о размещении всей компании за обеденным столом его величества, поскольку в качестве первого докладчика и почетного гостя вечер открыл канцлер юстиции.
Он выразил значительную обеспокоенность по поводу того, как расследовалось убийство Линды и все похожие преступления в последнее время. Согласно полученным им данным, правоохранители Векшё в сотрудничестве с Государственной криминальной полицией из Стокгольма собрали добровольные пробы ДНК почти у семисот человек. И все эти люди, как оказалось позднее, не имели никакого отношения к преступлению.
По информации, полученной его сотрудниками из Государственной криминальной полиции, данное убийство вдобавок раскрыли традиционным способом за счет анализа всех имеющихся сведений, свидетельских показаний и так называемого внутреннего сыска, то есть работы с досье. И хотя ДНК преступника сыграла немаловажную роль в качестве доказательства, которое прокурор представила на стадии предварительного расследования, по мнению канцлера юстиции, всех других аргументов более традиционного типа ему более чем хватало для предъявления обвинения по делу.