Таинственные исчезновения и перемещения
Шрифт:
После остановки в порту Картахена в Колумбии ему уже пора было возвратиться на свой корабль. Хотя Сэйнсбери и был наделен поистине сверхъестественным чувством ориентации в пространстве, он так и не смог найти пути назад. Потерял ли он это чувство… или изменилась сама местность, окружавшая его?
Вот что он сам рассказал.
— Во время моего путешествия по Центральной Америке незадолго до первой мировой войны корабль, на котором я плыл, причалил в порту Картахены, Колумбия. Мы должны были простоять там несколько часов Это дало мне возможность
Мои познания в испанском были весьма ограничены, но я пребывал в уверенности, что смогу обойтись без переводчика.
Покинув корабль, я нанял коляску и направился в другой конец города, где заплатил моему кочьеро, отпустил его и принялся гулять по городу. Спустя время я пошел назад к кораблю. Я думал, что найду дорогу в порт безо всяких трудностей, ибо я наделен прекрасным чувством ориентации на местности, которое никогда меня не подводило во время путешествий по миру. Чувство это было настолько безошибочным, что люди, путешествовавшие со мной, называли его сверхъестественным.
Я неторопливо шагал назад в порт, когда вдруг небо стало пасмурным. Я вдруг обнаружил, что не могу приметить ни единого знакомого объекта, мимо которых ехал по пути сюда. Становилось все больше очевидным, что мое хваленое чувство ориентации на этот раз подвело меня. Я заблудился! Я быстро шел в течение часа, стараясь отыскать хотя бы какое-нибудь знакомое место.
Беспокоясь, что могу опоздать на корабль, и зная, что шкипер не станет ждать, так как мы уже выбились из графика, я решил найти проводника. Но ни одного транспортного средства не было видно на улице. Время от времени встречались местные, и вот, собрав воедино весь свои испанский, я подошел к одной из группок людей и спросил: «Donde vapor?»
Ответом были каменные взгляды и фраза: «No comprendo, Senor».
Я стал как-то странно себя чувствовать, мое чувство ориентации вроде бы совсем исчезло, а может быть, я терял свою индивидуальность? В этот момент в голову хлынули мысли о моей мальчишеской мечте сделать медицинскую карьеру. Почему — не знаю. Я попытался выбросить эти мысли, которые были совершенно чужды моему теперешнему положению, и заставить рассудок придумать что-нибудь, чтобы поскорее добраться до порта.
Когда я уже готов был отчаяться, я внезапно заметил прекрасно одетого джентльмена из местных. Он подошел, приподнял шляпу, и, пока говорил, у меня возникло впечатление, что он принимает меня за доктора. Я попытался протестовать, но он не мог или не хотел понимать меня.
И тут со мной произошла еще одна странная вещь. Я обнаружил, что говорю по-испански так же хорошо, как и он. После того как я объяснил ему свое положение, он сказал мне, что ему нужно на минутку посетить один дом и, если я пойду с ним, он с удовольствием проводит меня на борт корабля, ведь времени еще достаточно. Я, не колеблясь, согласился, и мы пошли дальше вместе.
Мы пришли к богатому дому — широкому, низкому зданию, и мой компаньон пригласил меня в большую, хорошо обставленную прихожую с диванами, креслами и зеркалами. На другом конце две высокие балконные двери вели во дворик, где были видны цветы и аккуратные дорожки.
Здесь мой проводник попросил извинить его и удалился в соседнюю комнату. Я услышал голоса, затем он появился в дверях и пригласил меня войти.
Там находились примерно 25 человек, которые окружили большую кровать, стоявшую в центре просторной комнаты. На ней лежала молодая женщина. Она была полностью укрыта простыней за исключением лица, которое выглядело истощенным. Ее щеки ввалились, глаза впали. Мой проводник представил меня как выдающегося medico americano (американского врача. — Ред.), и, что странно, я не поправил его.
Повернувшись к одной из сеньор, он сказал, что уже попрощался со своей дочерью, но Buenos Dios послал меня в ответ на его молитвы. Сеньора откинула простыню, обнажив самое истощенное тело, какое я когда-либо видел, даже не исключая несчастных страдалиц Индии и Китая. Кожа вокруг ребер, таза и коленей девушки втянулась до такой степени, что сильно выпирали кости. Это был живой скелет.
Когда снова прикрыли ее тело, я приказал всем покинуть комнату за исключением матери девушки, которая принесла мне стул. Затем, достав из кармана блокнот, я вырвал четыре листка и быстро написал два рецепта, при этом не забыв сделать копии каждого. Копии я оставил себе, а рецепты приказал немедленно исполнить.
Я так и не понял, как все это произошло, так как никогда не выступал в роли доктора. Что-то управляло мной помимо моей воли.
Я дал инструкции, относящиеся к делу, на беглом испанском и посоветовал матери следовать им. Затем, подойдя к постели, где лежала девушка, завороженно глядя на меня, я сказал ей, что она должна истово верить в Господа Бога, ибо он желает ее выздоровления. Я сказал adios и ушел с молодым человеком, как и планировалось.
После того как мы покинули комнату больной, я заметил, что мой беглый испанский оставил меня. Теперь я с большим трудом улавливал смысл замечаний моего молодого друга. В то же время ко мне вернулось чувство ориентации, и я узнавал монастыри и другие достопримечательности, которые видел ранее. Теперь я смог бы без помощи найти дорогу назад, но молодой человек прошел со мной весь остаток пути и наконец пожелал мне adios со слезами на глазах.
После двух дней в море я стал беспокоиться по поводу правильности тех рецептов. Скрывая свою тревогу, я показал их корабельному доктору, поинтересовавшись его мнением относительно их эффективности при лечении болезни, диагностированной мною. Врач был поражен прекрасной латынью, на которой они были написаны, и сказал, что в рецептах прописано самое лучшее из известных медикам средств для лечения упомянутой мной болезни.
Несколько месяцев спустя я вернулся в Картахену на том же корабле. Мой молодой колумбийский друг встречал меня на пристани. В прошлый раз я забыл ему представиться, но он описал меня капитану, который послал за мной.
Вместе с моим другом мы пошли к дому моей бывшей пациентки. Я с трудом узнал ту самую девушку. Правда, она была все еще худа, но быстро шла на поправку и больше не выглядела истощенной — передо мной стояла красивая женщина, которая вскоре должна была стать женой моего проводника.
Другая странная история была напечатана в апрельском выпуске журнала «Фейт» за 1959 год. В ней описывался случай с мистером и миссис Питерсонами из Кеокука, штат Айова, и их четырьмя детьми. В 1935 году они направлялись домой после уик-энда, проведенного в Миссури. Чтобы срезать путь, свернули с главной дороги на проселочную, которая привела их на край незнакомой долины, в которой они увидели старомодное сельское поселение другого времени. Строения, стиль одежды, примитивные инструменты и приборы — все говорило о прошлом веке.