Таинственный остров (иллюстр.)
Шрифт:
6 апреля ранним утром инженер и его товарищи собрались на полянке близ того места, где должен был производиться обжиг кирпичей. Это, разумеется, предполагалось делать на воздухе, а не в печах; выражаясь точнее, груда кирпича должна была изображать одну огромную печь. На земле разложили топливо — аккуратно связанные пучки прутьев — и окружили его несколькими рядами кирпичей, которые образовали большой куб с многочисленными отдушинами снаружи. Приготовления продолжались весь день, и прутья подожгли только вечером.
В эту ночь никто не ложился спать. Велось тщательное наблюдение, чтобы огонь не уменьшался.
Обжиг длился сорок восемь часов и удался на славу. После
В результате этой работы инженер к 9 апреля располагал небольшим запасом готовой извести и несколькими тысячами кирпичей.
Не теряя времени, колонисты принялись строить печь для обжига различных гончарных изделий, нужных в домашнем обиходе. Это удалось без особого труда. Пять дней спустя печь набили каменным углем, открытые залежи которого инженер обнаружил возле устья Красного ручья, и из двадцатифутовой трубы показался первый дым. На полянке вырос настоящий завод, и Пенкроф почти не сомневался, что в их печи можно будет изготовить все изделия современной промышленности.
Первым делом колонисты сфабриковали несколько горшков, простых, но вполне пригодных для варки пищи. Сырьем послужила та же самая глина, к которой Сайрес Смит прибавит немного кварца и извести. Эта смесь представляла собой настоящую «трубочную глину», из которой были сделаны горшки, чашки, вылепленные по форме подходящих для этого камней, тарелки, большие кувшины, кладки для хранения воды и т. д. Вид у этих предметов был, правда, неуклюжий, но, когда их подвергли действию высокой температуры, колонисты оказались обеспечены достаточным количеством утвари, столь же ценной для них, как лучшие изделия из каолина [18] .
18
Каолин — «фарфоровая земля», минерал, высший сорт белой тугоплавкой, мало эластичной глины, идущий на выделку фарфоровой и химической посуды. Применяется также при изготовлении бумаги.
Необходимо отметить, что Пенкроф, желая проверить, оправдывает ли эта глина название «трубочной», изготовил из нее несколько толстых трубок. Он нашел их превосходными, но, к сожалению, не хватало табаку. А это, надо сказать, было большим лишением для Пенкрофа.
«Табак появится, как и все остальное», — утешал себя моряк, полный веры в будущее.
Работа над выделыванием горшков продолжалась до 15 апреля, и колонисты, само собою разумеется, не тратили времени даром. Став горшечниками, они делали одни лишь горшки. Когда Сайресу Смиту будет угодно превратить их в кузнецов, они сделаются кузнецами. Но 16-го числа было воскресенье, да к тому же пасхальное, и этот день решили посвятить отдыху.
К вечеру 15 апреля колонисты окончательно возвратились в Трубы. Они унесли с собой посуду, а печь пока погасили. Возвращение было отмечено радостным обстоятельством: инженеру удалось открыть вещество, которое могло заменить трут. Известно,
— Возьмите, Пенкроф! Это может доставить вам удовольствие.
Пенкроф тщательно осмотрел растение, покрытое длинными шелковистыми волосками и снабженное пушистыми листьями.
— Что же это такое, мистер Сайрес? — спросил он. — Боже великий, неужели это табак?
— Нет, — отвечал инженер, это полынь, которую ученые называют китайским чернобыльником. Нам она заменит трут.
Действительно, чернобыльник, должным образом обработанный, превратился в легко воспламеняющееся вещество. Впоследствии инженер пропитал его азотнокислой солью, или, попросту говоря, селитрой, которая залегала на острове в больших количествах. В этот вечер колонисты, собравшиеся в центральной комнате, наконец поужинали как следует. Наб приготовил суп из агути, окорок дикой свиньи, приправленный благовонными травами, и вареные клубни травянистого растения, которое в тропическом поясе разрастается в густой кустарник. Эти корневища, превосходные на вкус и очень питательные, напоминали продукт, который распространен в Англии под названием «портландское саго». До некоторой степени они могли заменить хлеб, которого пока еще не хватало обитателям острова Линкольна.
Кончив ужин, Сайрес Смит и его товарищи вышли перед сном на берег реки, чтобы подышать воздухом. Было восемь часов вечера. Ночь обещала быть великолепной. Луна, которая пять дней назад достигла своей последней фазы, еще не взошла, но на горизонте уже светились нежные, бледные лучи, которые можно назвать лунной зарей. Над головой блистали звезды и между ними Южный Крест, который инженер несколько дней назад приветствовал, стоя на вышке горы Франклина.
Сайрес Смит несколько минут наблюдал яркое созвездие, состоящее из двух звезд первой величины на вершине, звезды второй величины слева и звезды третьей величины справа. После некоторого размышления он спросил Герберта:
— Сегодня пятнадцатое апреля, не правда ли?
— Да, мистер Сайрес, — ответил юноша.
— В таком случае, завтра, если не ошибаюсь, наступит один из четырех дней в году, когда истинное время совпадает со средним. Иначе говоря, дитя мое, завтра солнце пересечет меридиан за несколько секунд до полудня. Если будет хорошая погода, мне, вероятно, удастся определить долготу нашего острова с приближением до нескольких градусов.
— Без секстанта и инструментов? — спросил Гедеон Спилет.
— Да, — сказал инженер. — А сейчас, пока небо безоблачно, я попробую установить, на какой мы широте, вычислив высоту Южного Креста, то есть Южного полюса, над горизонтом. Вы понимаете, друзья мои, что, перед тем как устраиваться здесь серьезно на житье, недостаточно знать, что эта земля — остров. Нужно по мере возможности установить, на каком расстоянии он находится от Американского или Австралийского континента или же от главных тихоокеанских островов.
— Действительно, — сказал журналист, — вместо того чтобы строить дом, нам, может быть, выгоднее построить лодку. Возможно, что только какая-нибудь сотня миль отделяет нас от населенной земли.