Таинственный сад. Маленький лорд Фаунтлерой
Шрифт:
– Еще один, – коротко ответил он. – А по ту сторону стены еще один, а за ним еще огород.
– Можно мне туда пойти? – спросила Мери.
– Если хочешь… Только смотреть там нечего.
Мери ничего не ответила. Она направилась прямо по дорожке и прошла через вторую зеленую калитку. Там она опять увидела стены, опять зимние овощи и стеклянные рамы, но во второй стене была еще одна зеленая калитка, которая не была отперта. Быть может, она вела в тот сад, которого никто не видел уже десять лет.
Так как Мери никогда не была робкой и всегда делала все что хотела, то она
Мери остановилась и стала слушать; и почему-то такой веселый, ласкающий свист вызвал в ней приятное чувство. Даже угрюмый, неприветливый ребенок может чувствовать себя одиноким; а большой запертый дом, широкая обнаженная степь и обширные обнаженные сады вызвали в Мери такое чувство, как будто во всем свете никого не осталось, кроме нее одной. Если бы она была ласковым ребенком, который привык к тому, чтобы его любили, то она бы сильно затосковала, но даже угрюмая Мери чувствовала себя заброшенной, и веселая красногрудая птичка вызвала на ее хмуром лице нечто похожее на улыбку.
Она стояла и слушала птичку, пока та не улетела. Птичка эта вовсе не походила на птиц в Индии и очень понравилась Мери. Она подумала о том, увидит ли ее еще когда-нибудь. Быть может, она жила в таинственном саду и хорошо знала его!
Мери, вероятно, потому так много думала о запущенном саде, что ей нечего было делать. В ней проснулось любопытство, и ей захотелось увидеть, что это за сад. Почему мистер Арчибальд Крэвен зарыл ключ? Если он так любил свою жену, почему он так ненавидел ее сад? Она подумала о том, увидит ли она когда-нибудь мистера Крэвена, и решила, что если увидит, то он ей не понравится, она ему тоже не понравится, и она будет стоять и смотреть на него, не говоря ни слова, даже если ей страшно захочется спросить его, почему он сделал такую странную штуку.
«Я никогда не нравлюсь людям, и люди не нравятся мне, – подумала она. – И я никогда не умела говорить так, как дети Моррисона. Они всегда говорили, и смеялись, и шумели».
Она подумала о красношейке, как она запела будто ради нее одной, и, вспомнив о дереве, на котором сидела птичка, внезапно остановилась.
– Мне кажется, это дерево растет в таинственном саду, я уверена в этом, – сказала она. – Там была стена, но не было калитки.
Она вернулась в первый фруктовый сад и нашла там старика, который копал землю. Она подошла, остановилась возле него и несколько минут холодно смотрела на него.
Он не обратил на нее внимания, и она, наконец, заговорила с ним.
– Я была в остальных садах, – сказала она.
– Тебе ничто не помешало, – брюзгливо ответил он.
– Я зашла во фруктовый сад.
– Там у калитки собак нет, – ответил он.
– Но там больше нет калитки в другой сад, – сказала Мери.
– В какой сад? – спросил он грубо, на секунду перестав копать.
– В тот сад, по другую сторону стены, – ответила Мери. – Там есть деревья – я видела их верхушки. На одном из них сидела птичка с красной грудью и пела.
К ее великому удивлению, выражение его угрюмого обветренного лица вдруг переменилось. По лицу медленно расползлась улыбка, и у старого садовника вдруг стал совсем другой вид. Мери вдруг подумала – и это показалось ей странным, – что человек выглядит гораздо лучше, когда он улыбается. Прежде она никогда не думала об этом.
Садовник вдруг обернулся в сторону фруктового сада и начал свистеть – тихо и нежно. Мери никак не могла понять, как такой угрюмый человек мог издавать такие ласкающие звуки.
В следующую минуту произошло нечто удивительное. Она услышала мягкий шелест крыльев в воздухе – это летела к ним птичка с красной грудью. Она уселась на большой глыбе земли, очень близко к ноге садовника.
– Вот она, – ласково сказал садовник и стал говорить с птичкой, точно с ребенком: – Ты где была, маленькая попрошайка? Я тебя только сегодня увидел!
Птичка наклонила головку набок и глядела прямо на него своим блестящим глазом, похожим на капельку черной росы. Она, казалось, ничуть не боялась, она прыгала и быстро долбила клювом, отыскивая семена и насекомых. В сердце Мери шевельнулось какое-то странное чувство, потому что птичка была такая веселая и красивая и казалась настоящей особой. У нее было маленькое толстое тельце, тоненький клюв и тоненькие стройные ножки.
– Она всегда прилетает, когда вы ее зовете? – почти шепотом спросила Мери.
– Да, почти всегда. Я знаю ее с тех пор, как она была маленьким птенчиком. Она вылетела из гнезда в другом саду и когда в первый раз перелетела через стену, то была слишком слаба, чтобы улететь назад; в эти несколько дней мы и подружились. Когда она опять улетела по другую сторону стены, все остальные птицы уже покинули гнездо; она осталась совсем одна и вернулась ко мне.
– Что это за птичка? – спросила Мери.
– А ты не знаешь? Это малиновка, ласковая, любопытная птичка. Эти птички почти так же ласковы, как и собачки, если только уметь с ними обходиться. Посмотри-ка, как она тут роется и поглядывает на нас! Она знает, что мы о ней говорим!
И старик с любовью и гордостью посмотрел на красногрудую птичку.
– И любопытна же она, – продолжал он со смехом, – всегда является посмотреть, что я сажаю. Она все это знает. Мистер Крэвен ничуть об этом не заботится. Это она главный садовник.
Птичка продолжала прыгать, усердно клюя что-то и по временам поглядывая на них обоих. Мери казалось, что ее глазки, похожие на капли черной росы, смотрели на нее с большим любопытством, как будто она хотела познакомиться с нею поближе. В сердце Мери шевельнулось какое-то странное чувство.