Таинственный сад
Шрифт:
Мгновение спустя в детскую вошли двое. Мэри со свирепым видом стояла посреди комнаты, и, увидев ее, мужчины от неожиданности невольно отступили на шаг. Одного из них, офицера высокого роста, Мэри вспомнила. Он однажды беседовал с папой.
– Барни! – изумленно взглянул он на спутника. – Ребенок! Один! В этом кошмаре! Вот уж действительно, кому Бог не даст умереть… Ты кто? – спросил он у Мэри.
– Мэри Леннокс, – сердито ответила та, – а это не «кошмар», а наше бунгало! Сперва тут началась холера, а потом я заснула, а теперь ко мне никто не приходит. Почему про меня все забыли? – И она топнула ногой от обиды.
– Ну, конечно, это та
– Почему в панике никто обо мне не вспомнил? – снова топнула ногой Мэри.
Молодой человек по имени Барни наклонился к ней, поглядел с такой грустью, словно вот-вот заплачет.
– Никто о тебе не вспомнил, потому что тут никого не осталось, – объяснил он.
Так Мэри узнала, что папа и Мэмсахиба заразились холерой и умерли. Это случилось сегодня ночью, пока она крепко спала, а сейчас их уже успели похоронить. Большинство слуг тоже умерло, а те, которых болезнь пощадила, сбежали. По всей видимости, они были настолько напуганы, что о Мэри даже не вспомнили. Вот и осталась она одна в опустевшем доме.
Глава II
МЭРИ-ВСЕ-НАОБОРОТ
Мэри отвели в дом какого-то английского священника. «Пока поживешь тут, а там будет видно», – сказали ей, и с тех пор она просто мечтала как можно скорее уехать в «новый дом». У священника ей не нравилось абсолютно все. И бедно обставленное бунгало, и дети, которые ходили в старой и некрасивой одежде, и, главное, тут не было слуг-индусов, которые готовы исполнить любой приказ. Другая девочка, попав в положение Мэри, наверняка оплакивала бы родителей и собственную судьбу. Ведь она осталась в этом мире совершенно одна. Но Мэри слишком мало была знакома с папой и мамой, чтобы горевать об утрате. Собственная участь ее тоже не слишком заботила. Подобно всем избалованным детям, она просто не представляла себе иной жизни, чем в родительском доме, и ждала, когда наконец окажется там, где у нее будет столько же свободы и столько же слуг, как раньше.
К детям священника Мэри относилась с таким презрением, что вскоре они перестали играть с ней. Но этим дело не кончилось. На второй день знакомства Безил, который казался девочке самым ужасным из всех пятерых детей в доме, придумал ей очень обидное прозвище. Сначала он начал лезть к Мэри с советами, когда она играла в цветочную клумбу понарошку. Безил уставился на нее своими голубыми глазами и сказал:
– Я бы на твоем месте насыпал вон там горку камней. Тогда у тебя получится настоящий японский садик.
Безил склонился над девочкой. Он хотел показать, как складывают каменные горки в японских садах, но Мэри истошно заверещала:
– Уходи! Не нужны мне мальчишки! Вечно ты всюду суешься со своим гадким курносым носом! Уходи! Уходи! Уходи!
И Мэри с такой яростью принялась топать ногами, словно хотела получше утрамбовать землю в своем саду понарошку.
Безил очень обиделся, но отвечать на грубость не стал. Богатый опыт общения с собственными сестрами ему подсказывал: если хочешь задеть девчонку как следует, лучше всего ее подразнить. Вот почему он громко захохотал и начал петь песенку:
Мэри-все-наоборот,
Ах, как садик твой растет!
Колокольчики, ракушки,
Ноготки, а в них – лягушки!
Он распевал во все горло, пока не подоспели братья и сестры. Они тут же подхватили куплет и спели несколько раз подряд хором. С тех пор никто из них не называл Мэри иначе, как Мэри-все-наоборот. Это приводило девочку в ярость. Но, в отличие от слуг в доме родителей, дети священника ее совсем не боялись. Чем больше она вопила и топала ногами, тем громче они распевали обидную песенку. Наконец однажды днем Безил сказал ей:
– В конце недели тебя от нас увезут домой. Знаешь, как мы все рады!
– Я тоже, – ответила Мэри. – А где будет мой дом?
– Она даже не знает, где дом! – с презрением проговорил Безил. – Твой дом, конечно же, в Англии. Там живет наша бабушка. В прошлом году к ней ездила сестра Мейбл. Но ты-то едешь не к своей бабушке. У тебя вообще ее нету. У тебя там есть только дядя, и звать его мистер Арчибальд Крейвен.
– Ничего о нем никогда не знала, – сердито буркнула девочка.
– Ясно, не знала, – кивнул Безил. – Ты вообще ничего такого не знаешь. И остальные девчонки – тоже. А я вот слышал. Мои папа с мамой разговаривали о твоем дяде. Он живет в огромном заброшенном доме очень старой постройки за городом. Туда даже близко никто не подходит. Такой уж твой дядя злой, что подходить никому не велит. Но даже если бы он разрешил, все равно к нему никто бы не сунулся. Потому что злые и горбатые вроде него вообще никому не нужны.
– Врешь! Врешь! Врешь! Не верю тебе! – крикнула Мэри и заткнула пальцами уши.
Но все-таки слова Безила запали ей в душу. А несколько позже жена священника, миссис Кроуфорд, подтвердила, что через несколько дней Мэри отправится к дяде – мистеру Арчибальду Крейвену, который живет в Мисселтуэйт Мэноре. Услышав это, девочка так побледнела, что сердобольная миссис Кроуфорд спешно ободрила ее поцелуем, а мистер Кроуфорд, стоявший рядом, ласково потрепал по плечу. Мэри в ответ лишь поморщилась. Нежности этих людей были ей совсем не нужны и никак не облегчали ее положения.
В тот день, оставшись наедине с мужем, миссис Кроуфорд с неподдельным сочувствием проговорила:
– Бедняжка Мэри! Надо же, мама была такая красивая, а она просто дурнушка. И характер ужасный. Наши дети прозвали ее Мэри-все-наоборот. С их стороны это, конечно, не слишком учтиво. Но я не решилась даже сделать им замечание. Попробуй-ка, вытерпи все ее грубости. Конечно, если бы красавица мать уделяла ребенку чуть больше внимания, Мэри хоть чему-нибудь могла научиться. А теперь, – горестно вздохнула жена священника, – никто и не догадается, что Мэри ее дитя. Ее, бедную, совсем забросили. Даже когда началась эпидемия, просто забыли в детской. Полковник Макгрю говорит, что чуть дара речи не лишился от удивления, когда увидел ее посреди комнаты…
В конце недели Мэри отправилась в длительное путешествие через океан вместе с женой одного офицера, которая везла в Англию двух собственных детей, чтобы устроить их там в школу-пансион. На корабле Мэри вела себя не лучше обычного, и несчастная женщина облегченно вздохнула лишь в тот момент, когда корабль причалил в Лондоне.
– Надеюсь, с возрастом она станет получше, дети ведь часто меняются, – добродушно заметила она, сдавая Мэри с рук на руки экономке мистера Крейвена.
– В таком случае ей надо будет сильно меняться, а в Мисселтуэйте это навряд ли выйдет, – мрачно отозвалась толстая экономка с красными щеками и пронизывающим взглядом. – Не очень-то ценное приобретение эта девочка, – продолжала она. – А нам все хозяин твердил, что мать ее просто красавица. Оно, может, и так, только вот по дочке не видно.