Таинственный след
Шрифт:
— Не узнаете, Алексей Васильевич? — голос показался мне знакомым, но я не мог догадаться, кто это в такой мороз решился навестить меня. — Что глядите так пристально? Или я так сильно изменилась?
— Лена! Откуда ты, милая? — Я наконец узнал свою пациентку. — Не думал, что придется встретиться. Что-то долго вестей не подавала. Как там ваши товарищи, живы?
Лена хотела было ответить мне, но, заметив у печки постороннего человека, подозрительно покосилась на него и замолчала.
— He бойся, Лена, это свой человек, — успокоил я ее, — знакомьтесь: Сергей Минович Шпиталь, из соседнего села, бывший председатель
— Мне нечего бояться, — улыбнулась Лена, — пусть враг нас боится. Я к вам, Алексей Васильевич, ненадолго. Передам поручение — и снова в дорогу. К утру мне надо быть уже на месте.
Лена сообщила, что меня ждут завтра в Переяславе. Время подходящее — базарный день, когда из деревень прибывают в город селяне со своим немудрящим товаром. Я должен побывать на базаре, отыскать там зеленый ларек, где меня ждет человек в серой шапке. Тот, в свою очередь, должен переправить меня дальше.
— Я думал, мы остались на необитаемом острове, — повеселел Шпиталь, — а нас, оказывается, много.
На другой день я был уже в Переяславе. Базар только что начинался. Надо сказать, что рынок в оккупированной местности представлял жалкое и страшное зрелище. Продуктов почти не было, торговали обычно старой рухлядью. Особенным спросом пользовались табак и соль. За соль люди отдавали последние деньги, последние тряпки. И в этот день больше всего людей толпилось у торговца солью. Я подошел поближе, чтобы посмотреть, как орудуют спекулянты, как наживаются они на людском горе.
— Ну, сколько фунтов дашь за брюки? — спрашивает пожилой мужчина, у спекулянта. — Не разглядывай, совсем новые. Сын мой, бедняга, покупал, а носить не пришлось. Только эта память о нем и осталась.
— На вид новые, — ворчит торговец, — а материал-то залежался, редеть стал. Покупать боязно, развалятся. Давай по рукам, пойдет за десять фунтов соли.
— Побойся бога! — взмолился продавец. — Грех тебе обижать бедных. Что значат десять фунтов? А брюки — это вещь, им износу не будет.
— Не хочешь — иди прочь, — сердится спекулянт, возвращая брюки. — Мне и не нужны такие тряпки. Десять фунтов — и ни грамма больше. Бери или проваливай.
— Что поделаешь? — сокрушается владелец брюк. — Дома нет ни крупинки соли. Бери штаны, чтоб ты подавился. Даром, почитай, отдаю.
Я потолкался по базару и пошел к зеленой лавке. Вошел в помещение, но нужного мне человека не увидел. Он должен был мне предложить табаку, а я в ответ сказать: «Если за марки, то беру». Но человека не оказалось, и наш разговор на этот раз не состоялся. Потом я заходил в лавку еще два раза и снова никого не встретил. Тогда я решил, что меня испытывают. Зайду, думаю, еще раз, и если никого не увижу, то придется отправляться домой. Захожу и вижу мужчину, которого искал с самого утра. Но как он здесь оказался? Я наблюдал за входом в ларек и этого человека не видел. Оказывается, это был сам лавочник. Он целый день торговал и не обращал на меня никакого внимания. Лавочник вел со мной разговор согласно условленному паролю, но он мне показался каким-то подозрительным.
— Кто вы такой? — спросил я.
— Не видите — приказчик? — ответил он мне недружелюбно и стал запирать лавку: — Вы идите... третий дом за прядильным цехом. Не робейте, прямо заходите в дом. Я пойду следом. Нигде не останавливайтесь и не задерживайтесь.
У дома меня встретила молодая женщина. Встретила ласково и приветливо. Посочувствовала, что мне пришлось так долго ждать на морозе.
— Одеты уж вы очень легко, — заохала женщина. — Промерзли, наверное, совсем.
— Э, нет, не совсем еще замерз, — ответил я и быстро вошел в дом.
Это был обычный крестьянский дом из двух комнат. Когда я вошел, то увидел, что в дальней комнате сидят двое мужчин и о чем-то беседуют. Один из них, сидевший у окна, был в военной форме. На нем была суконная гимнастерка, подпоясанная широким командирским ремнем с большой звездой на пряжке. Другой был одет в простой штатский костюм. Оба поднялись мне навстречу.
— Здравствуйте, Алексей Васильевич, — приветствовали меня хозяева. — Проходите сюда, садитесь. Ждем вас с нетерпением.
Человек в военной форме назвался Емельяном Демьяновичем Ломако, руководителем подпольной районной организации. Второй был членом этой организации, Дмитрий Никитович Яковец. Сразу же приступили к деловому разговору. Ломако подробно расспросил о каждом человеке из нашей группы. Он интересовался, где люди работали раньше, кто какое поручение сейчас выполняет.
— А что, Проценко надежный парень? — спросил Ломако. — Должность у него для нас подходящая.
— Свой человек, — заверил я.
— Нашу работу нельзя считать удовлетворительной, — сказал Ломако, — положение создалось тяжелое. Некоторые верят немецкой агитации, верят даже, что фашисты заняли Москву и Ленинград. Думают, что Советская власть пала, а потому и нет прока от нашей партизанской войны. Оккупантов поддерживают националисты. Они заявляют, что раз немцы сокрушили Красную Армию, то как могут тягаться с ними какие-то разрозненные группы подпольщиков? Партизаны взбудоражат население, а как придут карательные отряды, скроются, обрекут мирных людей на гибель.
— И, заметьте, товарищи, — продолжал Ломако, — эти слухи поддерживаются и распространяются людьми, которые жили и работали вместе с нами. Вообще многие находятся в заблуждении, не знают, кого слушать. А у нас мало людей, которые бы могли делом отвечать на вражескую пропаганду. Нам надо растить, воспитывать и закалять их в борьбе.
— Вот почему я так подробно расспрашиваю у вас о каждом человеке, — Емельян Демьянович смолк на минуту, а потом заговорил снова: — Мы связались с подпольными организациями Мироновки и Ржищева. У них работа идет более активно, там уже организуется партизанский отряд. Говорят, что у них есть связь с Большой землей. Нам тоже надо разворачиваться. Мы, члены комитета, не можем, как вы, появляться открыто. Это, конечно, мешает работе. Вот почему мы попросили вас явиться сюда. Нам нужна ваша помощь. Как вы на это смотрите?
— Я готов, Емельян Демьянович! — коротко сказал я.
— Хорошо. — Ломако положил руку на мое плечо. — Прошу вас в ближайшее время повидаться с Проценко. Что ему надо делать — скажу позже. А сейчас есть такое предложение: как вы смотрите на поездку в Киев?
— В Киев? — переспросил я. — А что я должен там делать? Да и пустят ли меня туда немцы?
— В том то и дело, что немцы не пускают в город, — вздохнул Ломако. — А мы хотим во что бы то ни стало наладить связь с киевскими товарищами. Надо найти подходящий повод для поездки в Киев. Подумайте об этом хорошенько, а потом мы все с вами обсудим.