Таинственный воин
Шрифт:
Дуинуин осмотрела свою находку. С точки зрения фаэри эти предметы и впрямь казались безобразными. Обычно фаэ ценят все проявления природы — но неправильной формы, покрытые грубой коркой диски больше всего напоминали грязные мокрые камни.
— Это новая истина, Каван, — с улыбкой ответила Дуинуин и бросила их в корзинку Кавана. — И там их еще много.
— Много? — встревожено повторил Каван.
Дуинуин зажала нос левой рукой и снова скрылась под водой, оставив за собой водоворот пузырьков.
— Много — это сколько? — крикнул Каван ей вслед.
В ответ он услышал только звук лопающихся пузырьков.
Дуинуин ворвалась в свои комнаты.
Ее мокрые крылья беспомощно обвисли, белые волосы, покрытые морской солью, падали на глаза. Свободного покроя платье плотно облепило тело, подол запачкался во время долгого пути обратно к Кестардису.
Дворцовые гвардейцы, которые с трудом подняли Дуинуин в ее комнаты, ясно дали понять, как скверно от нее пахнет.
Но уже давно она не чувствовала себя такой счастливой.
— Госпожа, — сказал ужасно удрученный Каван, едва удерживая на весу тяжелую корзинку. — В коридоре собираются слуги, они все в ужасе от твоего вида.
Дуинуин пошла в спальню, вода с ее платья стекала на замусоренный пол.
— Тогда закрой дверь, и им не придется на меня смотреть.
Каван, как всегда, быстро послушался и решительно захлопнул дверь прямо перед носом у неодобрительно заглядывавших в комнату королевских слуг.
— Теперь они ничего не увидят, но я сомневаюсь, что они будут молчать. Что мне делать с этими... кстати, что это за штуки?
— Ракушки, наверное. Ну, мне так кажется, — отозвалась Дуинуин из спальни. — Просто поставь корзинку на стол.
Каван оглядел неприбранную захламленную комнату.
— На какой стол?
— На тот, большой, у окна.
— Там нет места, — ответил Каван.
Ему казалось, что во всей комнате просто некуда пристроить корзинку.
— Да, и вправду, — ответила Дуинуин, выходя из спальни уже в удобном поношенном халате.
Она окинула быстрым взглядом свалку на столе и сняла с него большую пачку книг. Потом передвинула ногой несколько стоящих рядом ящиков, чтобы освободить для этих книг место.
— Хотелось бы мне, чтобы ты позволила слугам здесь убираться, — буркнул Каван.
— Знаю, что тебе бы этого хотелось, — ответила Дуинуин, продолжая освобождать стол, — но после того, как они уберутся, разве я смогу что-нибудь найти?
— А разве сейчас ты что-нибудь находишь? — отозвался Каван.
— Ну вот. — Не обратив внимания на это замечание, Дуинуин с довольным видом уселась за стол. В окно за ее спиной лился свет полуденного солнца. — Поставь ее вот здесь, передо мной.
Эльф поставил корзинку и плюхнулся на стопку оставшихся на столе книг. И у моря, и на обратном пути к городу ему казалось, что корзинка становится все тяжелей. И силы, и терпение Кавана были на исходе.
— Мне нужен нож, — пробормотала Дуинуин, доставая из корзины первую уродливую раковину.
Несмотря на наросты, раковина была прекрасна в своей симметрии, и Искательница не сомневалась, что внутри ее что-то есть. — Каван?
— Да, госпожа, — устало отозвался эльф.
— Ты не мог бы принести нож? — повторила она.
Фраза была вопросительной, но интонация Дуинуин — нет.
— Да, госпожа, сейчас.
Каван вздохнул, спорхнул с книг и вылетел за дверь. Распахнув ее, он увидел нескольких переговаривающихся шепотом слуг. Когда Каван пролетел мимо, они удивленно отпрянули и тут же устремились прочь, словно спешили по важным делам.
Глядя на закрывшуюся дверь, Дуинуин улыбнулась. Пусть себе подсматривают и болтают. Она была истинной Искательницей, и она обнаружила новую истину.
Творилось нечто необыкновенное, нечто, с чем она еще ни разу не сталкивалась в поиске древних истин. Именно к этому она стремилась всю жизнь, в том заключалось ее предназначение: в открытии новых истин.
Дуинуин снова принялась осматривать заросшую раковину. Она увидела тонкую линию там, где смыкались створки. Дуинуин не сомневалась: линия проходит на стыке двух створок — и это взволновало ее. Ведь она не вычитала эту истину в книгах или свитках, не узнала путем экспериментов и проб; истина явилась к ней помимо всякого опыта.
«Возможно, такое знание также является новой истиной», — подумала она.
Когда Каван вернулся в комнату, сквозь полуоткрытую дверь Искательница заметила, что снаружи толпится еще больше народу. Каван явно был рассержен, его свечение приобрело красный оттенок.
— Я сказал слугам, что тебе нужен нож, — объявил он возмущенно. — Одни из них испугались, что ты захочешь себя убить, а другие — что не захочешь. Так или иначе, они охотно согласились дать мне нож.
— Как мило с их стороны, — заметила Дуинуин с озорной усмешкой.
Она взяла оружие — им оказался кинжал одного из гвардейцев — и положила ракушку на полированную деревянную крышку стола. Наклонившись, аккуратно вставила клинок между двумя створками и стала водить им взад и вперед. Потом повернула лезвие и раздвинула половинки.
— Госпожа! — воскликнул Каван, резко отпрянув. — Что это такое?!
Из открытой раковины на стол пролилась блестящая белая слизь. Внутренняя сторона одной половинки раковины переливалась всеми цветами радуги, в нижней все еще оставалась густая жидкость.
Дуинуин наклонила голову к плечу, потом опустила палец в жидкость и поднесла его к губам.
— Госпожа, не надо! — прошептал встревоженный Каван.
— Соль, — заметила она. — Какая невероятная истина! — Потом она еще раз потыкала пальцами в слизь и снова улыбнулась. — Каван, принеси тазик с водой, быстрее!
Эльф помчался к буфету и налил в таз воды из кувшина. Принес таз к столу, поставил рядом с пролитой слизью и снова занял место за спиной Дуинуин.
Дуинуин вытащила что-то из белой жидкости и вымыла в тазике.