Шрифт:
Мацей Паровский
Так бывает каждый день
Время выбрано подходящее. Лодка движется почти бесшумно на короткой прибрежной волне. Чуть справа ясно виднеется пятно порта, откуда аж сюда принесло бьющиеся о борт куски дерева, очистки фруктов, возвращенные морю останки рыб. Между отбросами мокнет узкий и зыбкий серп месяца, застигнутого врасплох в момент обновления. Еще бы немного тумана - и лодка с парой гребцов и сидящим на носу с поджатыми ногами незнакомцем оставалась бы полностью невидимой не только из порта,
Нос лодки врезается в песок берега, полностью пустого и тихого. Мужчина, до сих пор неподвижный, поднимает со дна лодки два кожаных мешочка, прячет их под хламидой и молниеносно выскакивает на берег. Шуршат крупинки песка, когда упирается в него пришелец, изо всех сил отталкивая лодку. Молчаливая работа левого, затем правого и в конце концов обоих гребцов все же приводит к тому, что лодка поворачивается и отплывает. Отряхивая стопы от влажного песка, незнакомец пробует хоть минуту не думать о том, что должен сделать, но тогда сразу же натыкается на вопрос: "Не случится ли чего-нибудь с гребцами?" Сомнения смешны, а ответ так очевиден, что он возвращается к мыслям о своих делах.
Впереди, не слишком далеко, белеет город. Незнакомец в очередной раз, пятый, может, десятый, а может, и пятнадцатый с момента высадки, проверяет положение мешков под хламидой, поправляет ее складки, приглаживает волосы, обтирает лицо. Город приближается, у мужчины под ногами вместо сыпкого песка пляжа уже тропинка, через минуту будет твердая утоптанная земля въездной городской дороги, после - мраморные плиты.
Самое плохое - это встреча с запоздалым прохожим теперь, когда позади оборонные стены. Незнакомец инстинктивно сжал кулаки, чувствуя, как желудок подъезжает к горлу. Как будто только сейчас его настигли симптомы морской болезни, не проявившиеся ни в лодке, ни еще раньше, на галере. Вторая встреча бывает значительно спокойнее: уже издалека слышен неровный шаг и безошибочно можно различить запах вина, когда тот проходит мимо.
Город остается тихим, почти уже заснул, стражи не видно. Вот именно, стража... Незнакомец хорошо помнит, что говорили об их начальнике - жадном до денег мордовороте, законченном бабнике. Помнит также, что ему пришло в голову сразу же, как о начальнике услышал. А именно то, что трудно будет работать с таким человеком. Он захочет не только получить два мешочка, а когда сделает свое, может показать себя перед властями, доставив им преступника. В конце концов он может получить этого преступника сразу, как только мужчина придет к нему с предложением. Тогда будет и преступник, и два мешочка, и признание властей Эфеса, и благодарность жрецов.
Верно, человек, который посоветовал подкупить начальника стражи, или не в своем уме, или затевал что-то недоброе. Пришелец
Остаются распутница Ауге и тот бедолага, живущий на краю города... Случайный прохожий - как гром среди ясного неба в минуту размышления. Мужчина быстро обегает здание неизвестного предназначения. Его последние шаги, после которых он замирает, прижавшись к стене, отзываются тихим постукиванием и еще более тихим эхом. Прохожий, к счастью, ни на что не обратил внимания. Это сандалия!
– морская вода и напряжение ремешка от постоянной ходьбы на цыпочках сделали свое. Незнакомец улыбнулся во мраке - боги сами указали, что это не может быть Ауге. Только сейчас он заметил, что уже давно идет бессознательно в сторону, где не мог бы встретить ни распутницу, ни начальника стражи.
Если бы выпало на Ауге... С типичной для куртизанки уверенностью, что мужчина, который заплатил женщине, не будет иметь от нее тайн, спросила бы: "Зачем?" Он отрицательно помотал бы головой, и тогда она начала бы гадать: "Спарта?.. Это дело Афин?.. А может, вавилонцы, может, персы?.. Ну скажи, наконец!" И тогда повторил бы то же самое, что сам услышал далеко отсюда, от старого человека с лицом усталым и злым, который вручил три мешочка, говоря при этом тоном, не терпящим противоречий: "Лучше не знать слишком много".
Увиденный лишь теперь храм развеял опасения пришельца относительно деталей операции. Лесу каменных колонн сопутствовали свешивающиеся с верхней балки ткани и драпировка. Балочное перекрытие - деревянное, на паркете лежат драгоценные ковры, кое-где стоят жбаны с жертвенным маслом. Нужно теперь вернуться на пару улиц, повернуть влево, и вот нужный квартал.
Съежившийся над колодкой сапожник широко открыл глаза, когда, как вознаграждение за длившуюся едва минуту замену ремня, незнакомец вручил ему целую монету золота. Внутри мастерской бедно: единственная комната с подстилкой у стены; лицо сапожника стянуто голодом и окончательной потерей надежды... Решение пришло быстро: уже стоя у выхода, мужчина неожиданно повернулся и от двери бросил один-единственный мешочек на самую середину стола, посреди кусочков кожи, ножей, ремней и дранки. Сапожник поднимает голову, а его уши ловят звон металла, в котором есть все: смех многих женщин, запах сотен кушаний, предчувствие усталости после реализации тысячи всевозможных желаний.
– Действительно, я пришел к тебе совсем другим, - спокойно произнес незнакомец.
– Я слышал, что ты жаждешь славы, Герострат.