Так кто же развалил Союз?
Шрифт:
События последних дней, видимо, сильно подействовали на Горбачева. В очередной раз стало ясно, что силовой вариант сохранения Союза не проходит. Времена, когда можно все было «поставить на место» - по венгерскому или чехословацкому варианту - миновали.
Впрочем, не пройдет и пяти месяцев, как «группа товарищей» попытается вернуться к этим вариантам…
Но сейчас мысли Горбачева, видимо, были направлены в иную сторону. В начале апреля газеты сообщали: «Президент размышляет в одиночестве».
Полагаю, размышления были нелегкими. Надо было как-то переломить себя. Признать, что ты потерпел поражение, но при этом постараться сделать так, чтобы это поражение не оказалось полным, – только частичным. Надо было скорректировать все, –
Размышлял не только Горбачев. Что делать дальше, - об этом думали и его оппоненты, руководители республик. Лидеры четырех самых крупных - России, Украины, Белоруссии и Казахстана - вновь и вновь возвращались к идее четырехстороннего договора: по их замыслу, эти четыре республики, объединившись, могли бы создать - в обход центра, - ядро нового Союза. В очередной раз эта идея обсуждалась как раз в апреле 1991 года на встрече представителей России, Белоруссии и Казахстана (украинцев тогда почему-то не было, но их положительное отношение к этой идее было известно). Геннадий Бурбулис, возглавлявший на этой встрече российскую группу, вспоминает, что в очередной раз обсуждалась возможность подписания четырехстороннего договора. При этом речь шла не о каком-то сепаратном объединении. По словам Бурбулиса, «это могло стать базой и для нового Союзного договора - без союзного Центра с тоталитарной начинкой и рефлексами сохранения власти любой ценой».
– Но Лукьянов и Горбачев усмотрели в этом опасные последствия для себя, - вспоминает Бурбулис, - и мягко застопорили наше движение…
Тогда еще можно было все «мягко застопорить». Пройдет менее года и застопорить этот порыв - ни мягко, ни твердо - уже не удастся.
У Горбачева были другие планы. 23 апреля в подмосковном Ново-Огареве произошло довольно неожиданное и весьма важное событие - девять республик, выразившие готовность подписать Союзный договор, подписали пока документ с длинным названием - «Совместное заявление о безотлагательных мерах по стабилизации обстановки в стране и преодолению кризиса». Чаще он упоминается более коротко - как «Заявление 9+1» (вместе с девятью республиканскими лидерами его подписал и Горбачев).
Начиналось заявление дежурными фразами о необходимости «решительных мер по восстановлению повсеместно конституционного порядка, неукоснительному соблюдению действующих законов впредь до принятия нового Союзного договора и Конституции Союза». Но главным, конечно, было другое. Заявление, хоть пока и не строго юридически, провозглашало, что в Союзе могут остаться лишь те республики, которые этого пожелают, - так сказать, «добровольцы». В тот момент в качестве «добровольцев» выступали Азербайджан, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Россия, Таджикистан, Туркмения, Узбекистан, Украина - эти самые девять республик. Другие шесть - три прибалтийские, Армения, Грузия и Молдавия, - с разной степенью решительности склонялись к роли «отказников». Девять «подписантов» соглашались их «отпустить», но при этом, мягко говоря, обещали уже не столь благоприятное отношение, как к остающимся в Союзе.
«Высшие руководители союзных республик, участвующие во встрече, - говорилось в заявлении, - признавая право Латвии, Литвы, Эстонии, Молдовы, Грузии и Армении самостоятельно решать вопрос о присоединении к Союзному договору, вместе с тем считают необходимым установление режима наибольшего благоприятствования для республик, подписавших Союзный договор, в рамках единого экономического пространства, ими образуемого».
Несмотря на угрозу, что в случае окончательного «отказа» уходящие республики ждет немало дополнительных проблем, это было уже совершенно другое решение, нежели то, на котором настаивала, например, парламентская группа «Союз» в союзном Верховном Совете - чтобы итоги референдума 17 марта в обязательном порядке распространялись и на те республики, которые в нем не участвовали.
Это был своего рода компромисс между Центром (Горбачевым) и республиками. И ЭТО УЖЕ БЫЛ ПЕРВЫЙ ШАГ К ЮРИДИЧЕСКОМУ ОФОРМЛЕНИЮ РАСПАДА СОЮЗА. Конечно, отделение от него шести не самых крупных республик еще не означало его конца, но тем не менее… О сохранении прежней империи уже не было речи. Со стороны Центра это был весьма рискованный шаг. Если от Союза отойдут шесть республик, кто даст гарантию, что через некоторое время то же самое не сделают и другие? Лиха беда начало. Думал ли Горбачев об этом?
Наверное, думал. Наверное, опасался этого. Но – другого выхода у него, видимо, не было.
О том, как проходила встреча, Ельцин рассказал на закрытом заседании российского парламента. По его словам, она длилась ни много, ни мало девять с половиной часов. Первоначальный план соглашения, предложенный Горбачевым, был переработан на восемьдесят процентов. Что особенно важно, Горбачев, по словам Ельцина, «впервые разговаривал по-человечески».
Тут есть некоторые противоречия с другими свидетельствами. Да и с воспоминаниями самого Ельцина. Вадим Медведев, например, пишет, что «Заявление в общем-то в своей основе не так уж сильно отличается от проекта». А проект как раз и был составлен Горбачевым и его помощниками. Сам Ельцин в «Записках президента» вспоминает, что, вернувшись из Страсбурга, он «поставил свою подпись под заранее составленным совместным заявлением руководителей республик». А чего же, спрашивается, было обсуждать девять с половиной часов и что было переработано на восемьдесят процентов?
Но такие противоречия и несоответствия в свидетельствах и воспоминаниях вообще не редкость.
Возможно, долго обсуждалось что-то еще, помимо Совместного заявления.
В прессе сразу же появились сообщения, что участники встречи в Ново-Огареве подписали не только то самое, опубликованное на следующий день Совместное заявление с довольно общими, обтекаемыми формулировками, но и конфиденциальный меморандум, где более детально и конкретно говорилось о разграничении полномочий между республиками и Центром. Об этом, в частности, писал «Коммерсант».
В меморандуме признавалась политическая реальность: союзные республики - это суверенные государства, со всеми вытекающими отсюда последствиями, реальная власть в них переходит к ним самим, что и должно быть зафиксировано в новом Союзном договоре. Центр обязуется не вмешиваться во внутренние дела республик и признает верховенство республиканских законов на их территории. В свою очередь, и республики обязуются соблюдать союзные законы там, где не действует республиканское законодательство. Каждая республика принимает собственную программу перехода на рыночные отношения. Центру предоставляется лишь роль координатора, присматривающего за сохранением единого экономического пространства. Центр и республики делят между собой собственность. Республикам предоставляется право распоряжаться валютой, которая заработана на их территории. Подписание Союзного договора переносится с мая - июня на июль, - оно состоится после президентских выборов в России. Текст Союзного договора будет подготовлен на основе предложений, которые выдвинут республики. После его подписания будет принята новая конституция и проведены выборы новых законодательных органов Союза, а также выборы союзного президента. До подписания договора республики и Центр обязались соблюдать перемирие - прекратить «войну законов» и не допускать грубых выпадов в адрес друг друга.