Так кто же развалил Союз?
Шрифт:
– Я ни при каких условиях не поступлюсь интересами России, - заверял Ельцин на каждой из таких встреч.
Вопрос: будет ли он на предстоящем референдуме голосовать за сохранение Союза или за выход России из СССР?
Ответ:
– Конечно, я не за выход России из СССР. Это просто несерьезно и невозможно.
– Главная причина наших разногласий с союзным руководством, - разъяснял Ельин, - разделение функций и собственности. Мы добиваемся подлинного экономического суверенитета. Отсюда, - вы должны это знать, - все трения с теми, кто держится за власть в Центре. Дело вовсе
Личные взаимоотношения двух лидеров – мы знаем – тоже были не слишком хороши. Но к ним очевидным образом прибавилось и политическое противостояние. Они переплелись и слились в одно.
В Ярославле Ельцину задали вопрос: не кажется ли ему, что ради стабилизации обстановки в стране в отставку должен уйти не только Горбачев, но и он, Ельцин?
– Такой вариант возможен, – был ответ.
А не готов ли он выдвинуть свою кандидатуру на пост главы государства при всенародных выборах?
– Я не претендую на роль президента страны – сказал Ельцин. – Тот пост, который мне сегодня доверен, – руководить Россией, да еще Россией в таком состоянии сверхзапущенном, – для меня это сверх головы, и больше мне не надо…
Разумеется, Ельцин слышал не только слова поддержки, не только общие вопросы на политические темы, но практически повсеместно - горький рассказ о тяжелой жизни, по существу - о выживании в непереносимых условиях.
– Мы народ терпеливый, но скажите, Борис Николаевич, сколько еще терпеть - год, два, пять? Есть свет в конце тоннеля?
– такой вопрос был задан Ельцину на одной из встреч в Новгороде.
Ельцин ответил, что российская программа оздоровления экономики рассчитана на два года. Для ее выполнения есть все предпосылки. Если Центр перестанет грабить Россию, если перестанет блокировать действия российского руководства, можно смело сказать - года через два начнется улучшение.
На самом деле дожидаться улучшения жизни народу пришлось гораздо дольше. Да и сейчас многие ли из простых людей в России могут сказать, что они живут хорошо?
– Берите землю, становитесь на ней хозяевами, - призывал Ельцин новгородцев.
– Закон это позволяет. Наседайте на зажимающих землю бюрократов, требуйте землю, растите на ней зерно, овощи, цветы. Это будет реальная помощь нам в Москве!
Увы, не только в масштабах новгородчины, но и - всей России одолеть паразитирующую, кровососущую бюрократию, паразитирующее чиновничество, жулье всех мастей и рангов так до сих пор и не удалось. Кто мог бы и хотел работать на земле, так ее и не получили. Бывшим колхозникам раздали «доли». Помыкавшись-помыкавшись, так и не сумев ничего посеять на этих бумажных «долях», они вынуждены были «продать» их за бесценок всякого рода ловкачам и мерзавцам. И не нашлось в России человека, кто смог бы это проконтролировать и предотвратить.
Все же почему именно в тот момент, в феврале, Ельцин решил до предела обострить политическую ситуацию, потребовав отставки Горбачева? В своих воспоминаниях, в «Записках президента», он объясняет это. По словам Ельцина, его требование, обращенное к Горбачеву, стало неожиданным, ведь президента продолжали считать лидером перестройки, он по-прежнему «был кумиром интеллигенции, в мире его авторитет был неизмеримо выше [авторитета] любого политика тех лет».
«Для резкости у меня были причины разного плана… - пишет Ельцин.
– В том числе чисто морального - мне было нестерпимо двурушничество Горбачева во время трагедии в Вильнюсе, я не мог ему простить, что он так легко похоронил программу «500 дней» - единственную нашу экономическую надежду тех лет.
Но были причины и более глубоко порядка, которые я начал в ту пору отчетливо осознавать.
К тому времени наметилась совершенно новая политическая сила, которая валила до кучи Ельцина и Горбачева, левую (в нынешней терминологии - правую.
– О.М.) оппозицию и власти предержащие, для которой все мы были «агентами империализма» вместе с «американским шпионом» Яковлевым и «главным немцем» Горбачевым! Это было, по сути, зарождение будущего Фронта национального спасения - через разочарованных русских в Прибалтике, через новую, полозковскую компартию, через неформальных «новых коммунистов», через реакционные профсоюзы, через чернорубашечников и так далее.
В отличие от большинства демократов я догадывался, что УГРОЗА ДИКТАТУРЫ ИСХОДИТ НЕ ТОЛЬКО ОТ ОКРУЖЕНИЯ «ГОРБИ», НО И ОТ НЕГО САМОГО (выделено мной. – О.М.) А это уже было по-настоящему страшно. Настанет момент, когда ему придется спасаться, и его выход через запасную дверь может иметь необратимые последствия.
Ведь теперь консерваторы в Верховном Совете, которым руководил хитроумный Лукьянов, в правительстве, в ЦК КПСС, в силовых структурах имели четко сформулированную радикальную идеологию. Идеологию «национального спасения». Кризис в экономике, национальные конфликты на Кавказе они использовали в своих интересах, шаг за шагом разрабатывая модель чрезвычайного положения, а по сути - будущего государственного переворота.
В этой ситуации маневрировать между правыми и левыми было уже невозможно.
Горбачев стоял перед ужасной необходимостью выбора.
А однозначный выбор лишал его основного оружия - оружия политической игры, маневра, баланса. Без этого свободного пространства для вечных обещаний, блокировки с различными силами, неожиданных шагов - Горбачев уже не был бы Горбачевым.
Зажатый в угол различными политическими силами, он выдвинул идею нового Союзного договора.
И сумел выиграть время».
В этом объяснении есть некоторое противоречие. Если в тот момент «явно наметилась совершенно новая политическая сила, которая валила до кучи Ельцина и Горбачева», считая их «агентами империализма», - это ли не повод для Ельцина объединиться с Горбачевым в противостоянии этой опасной силе? Однако Ельцин не развивает эту тему и начинает говорить о том, что «угроза диктатуры исходит не только от окружения «Горби» (и, надо полагать, не только от «новой политической силы».
– О.М.), но и от него самого», то есть от Горбачева.