Такер
Шрифт:
Другой человек протянул мне кружку.
— Парень, ты вымотан до предела. Выпей кофе.
Пока первый мужчина возился с ногой отца, я поел и выпил кофе и рассказал охотникам, что с нами приключилось.
— Они были здесь, — сказал один из них. — Они подъехали вечером и тронулись в путь, едва забрезжил рассвет. Вы их не догоните.
— Я должен их догнать. Наши соседи доверили отцу свой скот, и я должен привезти им их деньги.
Напротив меня сидел худой, хорошо сложенный человек с рыжеватыми усами. Он взглянул на меня.
— Друг мой, тебе придется сразиться с тремя, а они только этого и ждут.
— Да, сэр, — ответил я. — Но ведь они забрали наши деньги. Я должен их вернуть.
— А ты знаешь этих троих?
Я рассказал им о том, кто такие Док, Рис и Хеселтайн, и о том, как мы поругались с отцом и я в сердцах уехал от него, а ведь будь я с ним, я бы поймал его лошадь. Потом я рассказал и о моем разговоре с Хеселтайном и его дружками, и о том, как я вернулся к отцу.
— Ты правильно сделал. — Это сказал человек с большой бородой, который, похоже, был у них за главного, и в его голосе я уловил сочувствие. — Я бы тоже не стал связываться с ними. Одному против троих не выстоять… да и к тому же тебя ждал отец со сломанной ногой.
Человек, обрабатывавший рану отца, подошел ко мне, опуская рукава рубашки.
— Пойди, посиди с отцом, он хочет побыть с тобой.
Когда я подошел, отец лежал в полузабытьи. Я уловил запах виски и понял, что ему дали выпить, чтобы ослабить боль. Он взял меня за руку.
— Сын, я был тебе неважным отцом. Если бы была жива твоя мать, все было бы совсем по-другому. Она знала, как нужно обращаться с детьми, а я не знал. После того как она умерла, я все время ломал себе голову над тем, как я должен вести себя по отношению к тебе. У меня не было примера — мой отец утонул, когда мне было всего четыре года.
— Ты все делал правильно, папа. Просто я оказался таким бестолковым.
— Нет, ты хороший мальчик. Ты всегда был хорошим сыном. И я не сержусь на тебя за то, что тебе больше нравилась компания Дока Сайтса и Малыша Риса — с ними тебе было гораздо интереснее, чем со мной.
— Да они мизинца твоего не стоят. Даже в то время, когда еще были нормальными людьми, они тебя не стоили.
— Мне знаком такой тип людей. — Отец взглянул на меня. — Когда я был подростком, ненамного старше тебя, у меня были приятели вроде твоих Сайтса и Риса. Если бы я вовремя не понял, что это за люди, я бы влип в такую историю, из которой мне не удалось бы выпутаться до конца жизни. Так что я знаю, к чему ведет такая дружба.
На какое-то время отец замолчал, дыхание его стало редким, он с большим трудом вдыхал в себя воздух. Казалось, что он никак не может перевести дух.
— Мне очень жаль наших соседей, — сказал отец. — Тил хотел отдать в школу свою дочь, а Сэклтон собирался купить молочную корову для жены. Большинству из них нужны были деньги, чтобы продержаться до весны. Теперь им придется затянуть пояса потуже.
— Я верну эти деньги, отец. Верну или умру.
— Я не заставляю тебя делать это. Теперь тебе самому придется решать, как жить.
Отец знал, что умирает. Он сам сказал об этом, и я сидел рядом с ним, держа его за руку, и в мыслях ругал себя за то, что не хотел понять его, часто был груб с ним и не слушал того, что он мне говорил. Мне бы побывать в его шкуре, когда приходится бороться за свое существование и когда все против тебя — и природа, и законы. А ведь ему приходилось еще одному поднимать сына, без жены и без родственников.
— Папа, — прошептал я одними губами, поскольку горло мне сдавили слезы, и я не мог произнести это вслух. — Клянусь тебе, я верну наши деньги. Я благодарен тебе за то, что ты для меня столько сделал, и я верну наш долг. Ты дал слово нашим соседям, а я даю тебе свое слово.
Отец слабо пожал мою руку, и я понял, что он услыхал мои слова. В ту же минуту он умер, умер легко, словно вздохнул.
Бородатый мужчина объяснил мне, что у него началась гангрена и весь его организм был отравлен. Может быть, отцу и удалось бы выжить, если бы ему ампутировали ногу, но никто из присутствующих никогда не делал этого, да и отец, я думаю, не пошел бы на это.
Мы похоронили отца на вершине холма, у подножия которого протекала река. Я взял линзу и выжег его имя и годы жизни на деревянной доске. Я знал, что от этой доски очень скоро ничего не останется — в этой местности дерево разрушается очень быстро. Доска с выжженным на ней именем отца — вот и все, что от него осталось. Он будет лежать здесь один, подобно многим другим, тем, кто пришел сюда до него, и тем, кто придет позже, простым людям, которые хотели только одного — построить свой дом и помочь подняться своей стране.
Но нельзя сказать, что мой отец не оставил никакого следа на этой земле — ведь остался жить я, его сын и наследник. Я остался один-одинешенек на этой земле, и имущества у меня было всего только потертое седло да старый винчестер.
Воткнув доску в землю, я спустился с холма и сел на своего коня.
Мужчина с рыжеватыми усами, стоявший у костра, спросил меня:
— Что ты собираешься делать — пуститься в погоню за теми, кто забрал ваши деньги?
— Да, сэр. Мой папа так бы и поступил.
— Ты не возражаешь, если я поеду с тобой? Одному тебе будет тяжело.
Я взглянул на него, и горло мне сдавил спазм.
— Нет, сэр. Если вы так хотите.
— Твой отец был настоящим мужчиной. Таких может остановить только смерть.
— Нет, и смерть его не остановит. Вместо него поеду я.
— Вы были друзьями — ты и твой отец?
— Нет, сэр. Я не хотел слушать его, я думал, что умнее его. Я понятия не имел о том, как много всего он знал.
— Ты не один такой. Многие из нас не слушают тех, кого надо бы послушать. Должно пройти время, чтобы сын смог оценить своего отца. — Он повернулся к бородатому мужчине. — Райт, возьми мои шкуры, хорошо? И кроме того, нам понадобятся две вьючные лошади и запас еды в дорогу.
— Я возьму твои шкуры, Кон. А ты бери все, что тебе нужно.
Так я познакомился с Коном Джуди, и мы отправились с ним в путь, конца которому долго не было видно.
Глава 3
Наш путь лежал в сторону канадской границы, а поскольку он был неблизким, я смог получше узнать Кона Джуди. Мой отец хорошо различал следы на дороге, но до Кона ему было далеко. Когда я терял из виду след, Кон находил его, и мне порой казалось, что он чувствовал, куда могли поехать трое грабителей, которых мы преследовали.