Таких не бывает
Шрифт:
– Из-за чего возбудить? – просипела Белка.
– Из-за халатности. Ребенок у него недавно погиб, знаешь ли. А… Постой. Ты даже не в курсе, да? Что ж ты за жена такая? Толку от тебя никакого. А хлопот…
– А при чем здесь…
– Твой несостоявшийся жених? Ты у него спроси. И попроси заодно, чтобы от Фокина отстали! Вспомни, сколько он добра для тебя сделал…
Нет. Белка не была глупой. Отнюдь. И понимала точно, что у этой женщины какой-то свой интерес. Определённо. Неспроста она так на нее смотрела, что у Белки волосы дыбом вставали. Да только что это
Интересно, а Михал Михалыч знал, что с Фокиным случилась беда? Умер ребенок… надо же. Какой ужас. А он ей не говорил! Права эта белобрысая. Она для него обуза. Белку начало колотить. Девушка обхватила себя руками, но толку от этого не было. Стоило представить, что из-за нее Гордей окажется за решеткой, как накатывала новая волна озноба. Она не жена ему… Она беда какая-то!
А эта… эта почему в его кабинете в таком непотребном виде? Между ними что-то есть? Он поэтому так и не довел до логического конца их… возню под одеялом? Из-за белобрысой? Впрочем, какие у нее могут быть претензии к мужу? Она ведь даже в этом… не как все!
– Изабелла Акиева?
Погруженная в свои мысли, Белка не сразу осознает, что это обращаются к ней. Лишь когда понимает, что ее с двух сторон окружают люди в форме полицейских, спохватывается.
– Нет. Я Фокина.
– И документики покажете?
– Да. Конечно.
Белка сунулась в сумочку, прежде чем вспомнила, что ее новый паспорт еще не готов. Конечно, она тут же все объяснила, но ее как будто вообще никто не слушал. Или не слышал. Тут как знать?
– Пройдемте, гражданочка.
– Куда? Вы что? У меня ребенок!
– Пройдемте. До выяснения.
– Я не могу! Вы не слышите? У меня ребенок в машине. С чужим человеком…
Но ее не слышали, да…
– Леш, ты зафиксируй, да? Гражданочка оказывает сопротивление.
– Да не оказываю я! Вы что?
Белка уже откровенно плакала. С одной стороны, казалось, это вообще не с ней происходит, потому что не могло это все быть с ней! С другой, она так явно чувствовала, как ей заломили руку, и между лопаток рукой ткнули, обращаясь, будто с рецидивисткой.
– Ребенок! Там ребенок… – повторяла она, а когда ее в машину затолкали, поняла – не стоит даже пытаться до них достучаться. Им все равно. Чтобы не сойти с ума, Белка утешала себя мыслью о том, что за Гордейкой присматривает Орлов. Когда тот ее потеряет, наверняка поднимет на уши Фокина, и тогда это недоразумение разрешится. Он подтвердит, что Белка – его жена, покажет свидетельство о браке. Или справку, которую ей дали взамен паспорта. И которая так и осталась в папке с другими
Так Белка думала ровно до тех пор, пока ее не начали допрашивать. В темной, плохо пахнущей комнате за замком.
– Так вы, говорите, не брали?
– Чего не брала?!
– Драгоценностей. У вашей матери пропал кулон с сапфиром.
Она вообще ничего не понимала! Ничего!
– Вы что, меня обвиняете в краже?
– Не мы. Ваша мать.
– Моя мать умерла, – прошептала Белка.
– А Фатима Акиева кем вам приходится?
– Теткой. Но я ничего у нее не брала.
– А ваша тетка утверждает другое. Так что давайте не тратить попусту мое и ваше время.
– Я ничего не брала… – повторила Белка, понимая, что все бесполезно. Этим людям не нужна правда. Им нужен повод передать ее «дело» по месту совершения «преступления». То есть отдать Белку прямо в руки Гатоеву. Эта схема отработана. Не она одна в нее попала. Они не станут разбираться, что да как.
И самое поганое, что Белка думала, а может, и ладно? Ну, а что? Пусть… Лишь бы они только отстали от Гордея Александровича. Потому что он правда ни в чем не виноват. А там как-то выживет она. Наверное… Другие ведь как-то живут. А то, что без любви, что с Гатоевым, ну… как-то потерпит. Только бы он оставил в покое Фокина. Ну и позволил Гордейку забрать.
– Так вы признаетесь?
– Нет.
Белка не могла себя оклеветать. И даже то, что она решила – будь что будет, не означало, что она станет этому как-то способствовать.
– Стас, отведи ее в камеру! Ты знаешь, красавица, что с такими красотками там делают, м-м-м?
Белка молчала, опустив взгляд, и только крупные-крупные слезы капали с ее длинных изогнутых ресниц. Да в ушах набатом стучало: извини, Гордей, пожалуйста, извини! Как будто она хотела вложить ему это в голову.
Ее стащили со стула и повели к двери, когда та сама вдруг неожиданно распахнулась.
– Рома, какого ху… хм, здрасте… – ворвался в кабинет полноватый лысеющий мужичок. – Мне почему из управы звонят? Вы тут охренели, что ли?!
– А что не так-то, Дмитрий Валерьич?
– Вы кого повязали? Вы совсем, блядь, без мозгов?!
Толстяк еще что-то кричал. Белка уже не слышала. Она так устала, что на ногах стояла, кажется, лишь потому, что на стенку откинулась. Очень вовремя здесь подняли шум. Если бы ее и дальше тащили, она бы наверняка упала. А там пол грязный. И вообще…
– Эй! Эй… Водички?
Это ей, что ли?
– М-м-м…
– Пропустите меня! Немедленно. Я врач… – вдруг откуда ни возьмись послышался голос… Фокина! Белка радостно встрепенулась. Вскочила даже. Не осознавая, что это будет стоить всех сил. Последнее, что она увидела, перед тем как отключиться – перекошенное от ярости лицо мужа.
Глава 15
– Ну, все, все… Гордей, успокаивайся. Сам же сказал – она в норме, – убеждал Фокина Михалыч и вперед рулил. Сам Гордей сидел сзади, прижав к себе Белку. И то и дело касался губами, носом ее волос – непривычно воняющих куревом.