Такламакан
Шрифт:
– Разработчики, кем бы они ни были, нарушили уйму договоров и правил. Но придумано очень дешево. Настолько, что выпадает из экономических рамок и именно поэтому противоречит всем правилам и договорам.
– Быстро, дешево и бесконтрольно.
– Именно, Пит. Если эти штуки вырвутся в реальный мир, то настанет конец всему, к чему мы привыкли.
Последняя фраза Питу совсем не понравилась. Он никогда не любил болтовню о конце света. Теперь такие слова нравились ему еще меньше: слишком похоже на правду. Из всех трех торговых блоков самое молодое и многочисленное население в Азиатской Сфере, да и идеи здесь
– А знаешь, Лайл Швейк сказал, что сейчас самые странные велики делают в Китае.
– Точно. А помнишь электронные чипы, недавно сброшенные на рынок НАФТА? Дешевле грязи, работают отлично, но там немерено остаточных связей, они действуют в обратном направлении, все перепутано, контакты не сходятся… Мне казалось, рабочие напортачили. А оказывается, рабочие не имеют к этому никакого отношения!
Пит сдержанно кивнул:
– Ну ладно, с чипами и великами все ясно. Большие деньги. Но кто, черт подери, стал бы рыть в земле гигантскую яму, полную роботов и поддельных звезд? Точнее, зачем?
Катринко пожала плечами:
– Наверное, затем, что здесь - Сфера. Местные еще способны что-то делать из любви к искусству.
Дно мира бурлило. За прошедшее столетие в оставшейся после испытаний полости сформировался собственный водоносный слой - подземный оазис в непроницаемой темноте. Дно выемки превратилось в неземной затопленный лабиринт разбегающихся трещин и химических отложений, в кипящие лужи самособирающихся механизмов… Кислородные гейзеры в черном отваре плесени.
Над разломами мерно вздымались столбы пара, сгущаясь и стекая охлажденными ручейками по усеянным звездами стенам. Внизу, у дна, влагу жадно собирали отбившиеся от рук устройства, составленные из губок и полосок. Катринко незамедлительно окрестила их «ковалями» и «лохмачами».
«Ковали» и «лохмачи» были похожи на явившиеся из кошмаров мочалки и спагетти, с плюханьем переползавшие от трещины к трещине. Катринко с неожиданной легкостью давала имена незнакомым созданиям и фотографировала их. Хитрое лицо бесполого подростка светилось зловещей вдумчивостью: моментальная перенастройка на чужой игрушечный мир. Казалось, Катринко гораздо ближе к будущему, чем Пит.
Напарники карабкались от валуна к валуну, от одной залитой трещины к другой. Заметили свежие личинки роботов, прогрызавшие себе путь на волю сквозь слизь и кисейные лоскуты биоткани. Настоящее сотворение мира в миниатюре в липких недрах обезумевшего китайского супермозга и воплощенное в реальность в горячем вареве не-умертвимого механизированного белка. Самое удивительное явление из всех, что доводилось наблюдать Питу, и настроение Паука становилось все более мрачным. В этом мире знание - сила. Градолаза не покидала железобетонная уверенность в том, что это слишком сильный электрический разряд даже для него.
Пит был профессионалом. Мог похитить военные секреты сверхдержавы и остаться в живых. Рискованно, конечно, но по зрелом размышлении - обычная операция. Скажем, вроде ракетной базы: вот было бы интересно поработать на боевом полигоне…
Но здесь не было и намека на военный объект. Совершенно новые средства промышленного производства. Инстинкты подсказывали: наверняка техника, достигшая такого необычного уровня, не для шпионажа, спорта или войны. Здесь замешаны крупные бабки. Если просто обнаружить такое, то, может быть, и удастся выжить. А вот если раскрыть находку, то вряд ли…
Чудеса сильно напрягали. Но удивление пройдет, а вот размышления о последствиях всей этой затеи душили Пита. Может быть, и удастся выбраться отсюда целым и невредимым, но если передать снимки с диковинами напрямик шпионам из военразведки в Потомаке, то это к добру наверняка не приведет. Даже не представить, что сотворят власти предержащие с таким знанием. И становится не по себе при одной только мысли о том, что могут сделать за подобные снимки с ним.
Пит отер пот, ручьем стекавший за шиворот, точно в сауне.
– Получается, там или геотермическая энергия, или генератор синтеза, - предположила Катринко.
– Принимая во внимание обстоятельства, скорее геотермика.
Скала под захватами кишела живностью: «крадуны», «ползуны», «падалыцики», «разборщики», «клеемазы», «резуны-мозгоеды»… Маленькие, крайне тупые устройства вроде сороконожек. Агрессивными они не казались, но присесть рядом с этими штуками наверняка означало бы смертельную ошибку.
Какая-то похожая на анемон тварь, с мордой наподобие лепестков ириса и длинными, точно хлысты, глазами, вдумчиво дегустировала башмак Катринко. Бесполая с воплем отпрянула к скале.
– Надень маску!– бросил Пит.
После разъедающего кожу холода Такламакана влажная жара казалась благословением, но трещины и впадины в большинстве своем воняли говяжьим рагу или паленой резиной, всевозможными побочными продуктами механического метаболизма. При одной мысли об этом в легких саднило.
Пит направил подернутый испариной спекс на ближайшую колонну углеродного волокна - к золотому свету иллюминаторов звездолетов, загоревшемуся над головой.
Первой двигалась Катринко. Беззащитная на фоне ажурных, словно плетеных, решеток. Чтобы не рисковать, делая две ходки, каждый тащил свой рюкзак.
Сперва подъем шел неплохо. Затем, подобно шестикрылой стрекозе, из тьмы явилась машина. Жалящий хвост высунулся из-за колонны, точно лягающая нога мула. От удара Катринко отлетела назад, прокувыркалась десять метров и повисла на последнем страховочном крюке, будто тряпичная кукла.
Летучая тварь описала в воздухе восьмерку, пытаясь своим псевдоразумом принять решение. Затем со звездного неба, дергаясь и колотя крыльями, прилетело более медлительное и крупное создание и накинулось на висящий рюкзак Катринко. Под частыми, как у венчиков маслобойки, взмахами когтистых крыльев рюкзак взорвался рождественской хлопушкой. В горячие пруды внизу драгоценным каскадом повалилось уникальное оборудование.
Катринко обессиленно дергалась, свисая на конце своей веревки. Вошедшая в раж стрекоза взлетела в вираже, чтобы ринуться на очередную атаку. Пит выпустил очередь светошумовых зарядов.
Мир взорвался вспышкой, жаром, сотрясением, тучами летящих ошметков. Невероятно горячая, грохочущая буря в замкнутом пространстве. Лучший способ волшебного исчезновения - отвлечение внимания, абсолютное, всепоглощающее, единственно возможное.
Пит подлетел к Катринко, словно воздушный шарик на тарзанке. Когда спустя двадцать семь секунд, наполненных яростным сердцебиением, он добрался до днища звездолета, обе саморастягивающиеся веревки сгорели.