Такова Жизнь

Ларионова Светлана

Полная африканка, соскочив с высокого стула, задрожала в танце всем телом, смеясь и хлопая в ладоши, словно она была в церкви. Её бедра плавно двигались в такт музыки. Она махнула рукой в сторону бара и показала на себя пальцем: ей тоже хотелось на сцену. Официант наконец-то отпустил девушку, предварительно влив в её глотку текилу прямо из бутылки. Она, смеясь и пошатываясь, двинулась в сторону своих смеющихся подруг, сидящих за круглым столиком, – улыбка намертво прилипла к её лицу и была похожа на оскал.

«Почему?» – Даниэль никак не мог понять, зачем веселые и красивые американские девушки идут туда, на сцену, чтобы быть отшлепанными на глазах у публики мускулистым

красивым мексиканцем. Он даже хотел спросить об этом у официантов, но передумал. Он смотрел на этих веселящихся людей, мысленно натягивая на их полные тела деловые костюмы и униформы. Он живо представил себе скучные конторские будни, какого-нибудь недовольного похотливого начальника, избалованных клиентов, подстриженные искусственные лужайки Лос-Анджелеса… Они заковали себя кредитными картами, карьерой, учебой и работой; они расслаблялись так, как их научили. Даниэль вновь загрустил, и заказал вторую бутылку пива.

Около террасы стали крутиться на земле подростки-мексиканцы, танцуя брейк-данс. У них это здорово получалось, и от них веяло молодостью и задором. Они, наверное, шли из школы домой, и решили немного подзаработать на туристах, – они были какими-то безыскусными, настоящими, и напомнили Даниэлю его собственные школьные годы в Аргентине. В шапку танцоров зрители побросали доллары и песо, и они, улыбаясь, прощально махнули рукой. Даниэль, расплатившись, бросился за ними, словно они были его путеводной звездой.

Он бежал к зданию морпорта, пытаясь найти Джэка. Капитан сидел в коридоре, читая газету в ожидании своей очереди. Около него на столике лежала куча паспортов.

– Я остаюсь! – сказал Даниэль и развел руками. Джэк оторвал взгляд от газеты и удивленного посмотрел на него, ничего не сказав.

– Я остаюсь, Джэк! – сказал он снова, привыкая к звучанию этих слов, и засмеялся. Напряжение покинуло его, и он подумал, что сможет устроиться на работу в ресторан, и тоже станет хлопать по крутым американским задницам день и ночь.

– Какая муха тебя укусила? – спросил Джэк. Он вытянул его паспорт, но всё еще держал его в руках, словно не решаясь отдать его Даниэлю. – Ты ведь можешь работать со мной, если хочешь. Ты ведь нам жизнь спас, к тому же по-испански говоришь… Такого в экипаж еще поискать надо…

Даниэль задумчиво рассматривал свои обгрызенные ногти, раздумывая над предложением Джэка. Он уже скучал по океану, и, наверное, американская жизнь была не так уж и плоха, – просто Даниэль, как и многие иммигранты, уж слишком сильно стремился кому-то что-то доказать, переступал через себя, делал то, что от него ожидали родители…

– Знаешь, Джэк, – неожиданно для себя признался Даниэль, – я вспомнил Аргентину. Я так хочу сделать что-то хорошее для этих мексиканских пацанов. Я чувствую, что в Америке живу только для себя, а здесь люди мечтают имеют хоть малую долю того, что есть у нас в Штатах. Мы совсем ничего не ценим…

Джэк встал и протянул руку Даниэлю:

– Оставайся у меня в экипаже. Заработаешь денег и останешься здесь, – хоть на время, хоть насовсем. Купишь им дешевых лодок, пусть ребятишки и тут под парусами ходят, как у нас в Сан-Диего. А то вон залив какой огромный, а пацаны по берегу шатаются да деньги у туристов клянчат. Мы все скинемся на доброе дело, общественность подключим…

Даниэль с чувством пожал протянутую руку и отправился назад, на набережную. Он снова подошел к памятнику кадетам. Около него стояла знакомая ему с Залива Черепах русская парочка. Мужчина читал, склонив голову, а женщина медленно крестилась. Закончив креститься, она положила обе ладони на мраморную мемориальную доску. Даниэль снова вспомнил мальчишку из Залива Черепах, – словно убитые на войне кадеты глядели на него черными блестящими глазищами Братика. Даниэль встал рядом с женщиной и тоже тронул ладонью тёплый мрамор мемориальной доски. «Я непременно вернусь, – клятвенно пообещал он Братику. – Я привезу тебе лодку с парусом, и ты станешь настоящим моряком». Поднявшийся ветер усыпал имена кадетов бордовыми лепестками с растущего по соседству неизвестного Даниэлю дерева, словно баюкая мальчишек-воинов в их вечном сне.

Мятеж на «Баунти»

– Нет, это невозможно больше терпеть! – молодой человек, закончив пробежку, застыл на песчаном пляже, растягивая ноющие мышцы и всматриваясь в небольшую шлюпку, отделившуюся от белоснежной яхты. Шлюпка, как и двадцатиметровая красавица-яхта, стоящая на рейде, принадлежали его будущему свекру, мистеру Кристоферу Болдвину. Даниэль болезненно щурился, рассматривая крупную фигуру капитана «Баунти», сидящего на корме шлюпки. На его лице застыла гримаса отвращения: мистер Болдвин вновь отправился в кабачок «Весенний ослик», где его ждали друзья – выпивохи, живущие в Сан-Хуанико.

Кристофер Болдвин, – Крис, как называли его друзья, – уменьшил скорость своей моторной шлюпки, достал портсигар, обрезал конец кубинской сигары и с удовольствием затянулся: в Америке такие сигары можно купить только на черном рынке. Он с наслаждением откинулся на спинку мягкого сидения, любуясь заливом. Слева от него выдвигались в воду Первая и Вторая косы, около которых длинными ассиметричными накатами двигались идеальные сёрфные волны. Было еще пять кос, выходящих дальше к океану, но их не было видно. Прямо над косами живописно расположились шикарные дома, в которых жили его соотечественники – американцы. Здесь, в Сан-Хуанито, почти все белокожие жители были братьями по духу, – людьми, которые воплощали собой осуществление американской мечты. Все они начали с нуля, глотая пыль провинциальных тогда городков Южной Калифорнии, работая водителями, механиками и слесарями в портах. Заработав начальный капитал, они вложили деньги в акции и недвижимость, удачно женились, и сейчас, подарив детям дома и яхты в окрестностях Голливуда, наслаждались заслуженным отдыхом в этом земном раю. Даже сейчас, в апреле, температура зашкаливала за 35 °С.

В этом небольшом мексиканском городке на полуострове Баха Калифорния проживали друзья его детства, перебравшиеся сюда из пригородов Лос-Анджелеса. Когда-то в далеких шестидесятых и семидесятых годах уже прошлого века вместе с ними он бесстрашно открывал новые районы для сёрфинга на Гавайях и в Южной Калифорнии. Он так же, как и его друзья, подумывал купить недвижимость в Мексике, но жена и дочь настояли на покупке яхты. «Как это романтично!» – твердили они ему, – «мы ведь сто раз видели Мексику из окон машины. Пора посмотреть все побережье с борта корабля!» Крис недовольно кряхтел, – хорошая яхта стоила несравненно дороже особняка на теплом побережье полуострова,– но в итоге согласился. Со временем, выбирая судно и разговаривая с путешествующими по всему свету американцами, он и сам почувствовал подзабытый азарт мореплавателя. А ведь когда-то и он бороздил просторы калифорнийского побережья на шхунах и рыбацких баркасах… В молодости чего только не пришлось ему попробовать! В яхтах он разбирался ничуть не хуже профессиональных шкиперов.

Конец ознакомительного фрагмента.