Талия (История, Книга 3)
Шрифт:
134. При встрече на улицах по следующему признаку можно определить, одинакового ли общественного положения встретившиеся: в этом случае они приветствуют друг друга не на словах, но поцелуями в губы. Если один немного ниже другого, то целуются в щеку, если же один гораздо ниже, чем другой, то первый падает ниц перед последним и целует ему ноги. Наибольшим уважением у персов пользуются ближайшие соседи, за ними следуют живущие далее народы; следовательно, уважают они сообразно с расстоянием, так что наименее чтимые народы у персов те, которые живут далее всего от них. Себя они считают во всем гораздо доблестнее остальных народов; остальные причастны к доблести по мере расстояния от них, и для каждого перса живущий наидалее – самый дурной народ. Во время мидийского владычества один народ господствовал над другим: мидяне – над всеми народами, и прежде всего
135. Обычаи чужеземцев персы перенимают охотнее всякого другого народа. Они носят даже мидийское платье, находя его красивее туземного, а для войны облачаются в египетские панцири; через знакомство они заимствуют всякого рода удовольствия и в подражание эллинам имеют любовное общение с мальчиками. У каждого из них много законных жен, но гораздо больше наложниц.
136. Важнейшей доблестью мужчины после военной храбрости считается у них произведение на свет многих сыновей; произведшему наибольше детей царь ежегодно посылает подарки. Начиная с пятилетнего возраста и кончая двадцатилетним обучают они детей только трем предметам: верховой езде, стрельбе из лука и правдивости. Раньше пяти лет от роду мальчик не является на глаза отцу, но проводит время среди женщин. Делается это для того, чтобы отец не скорбел по ребенку, если тот умирает в раннем детстве.
137. Обычай такой я нахожу похвальным, равно как и тот, что ни сам царь не предает никого смерти за одну вину, ни другой кто-либо из персов не наказывает смертью своих слуг, провинившихся однажды. Только проверив и убедившись, что виновный совершил много преступлений и что причиненный ими вред превышает заслуги виновного, только тогда персы изливают свой гнев. Говорят, что ни один из них не убил никогда своего отца или матери, и если подобные случаи бывали, то по исследовании всегда с полной очевидностью обнаруживалось, что убийцами бывали или подкидыши, или побочные дети. Поистине невозможно, говорят они, чтобы родитель был умерщвлен своим дитятей.
138. Чего у них не позволяется делать, того не позволяется и говорить. Лживость считают они постыднейшим пороком; вторым после него – иметь долги, между прочим и главным образом потому, говорят они, что должнику необходимо лгать. Кто из граждан заболевает проказой или покрывается белыми струпьями, тот не допускается в город и с остальными персами не имеет сношений. Говорят, что болезнь эта постигает больного за какой-нибудь грех против Солнца. Всякого иноземца, заболевшего этой болезнью, они изгоняют, прогоняют тоже и белых голубей [45] , считая их виновниками болезни. В реку они не испускают мочи, не плюют, не моют в ней рук и никому другому не позволяют этого: реки чтут они очень высоко.
45
…белых голубей… – Белые голуби были посвящены Иштар. Персы считали их носителями проказы.
139. У персов есть еще одна черта, которой сами они не замечают, но которую мы подметили. Все имена их, означающие отдельных лиц и важные государственные звания, оканчиваются на одну и ту же букву, которая у дорийцев называется сан, а у ионян сигма. Обратив на это внимание, убеждаешься, что такое окончание имеют все имена персов, а не только некоторые.
140. Все это я знаю достоверно. Нижеследующая подробность сообщается как тайна, явно о ней не говорят, а именно что труп умершего перса погребается не ранее, как его разорвет птица или собака. Что так поступают маги, я знаю доподлинно, потому что они делают это открыто. Персы покрывают труп воском и затем хоронят в земле. Маги резко отличаются от остальных людей и от египетских жрецов. Жрецы египетские свято блюдут правило не умерщвлять ничего живого, кроме жертвы; маги, напротив, собственноручно умерщвляют всякое животное, кроме собаки и человека, а также вменяют себе в заслугу умерщвление возможно большего числа муравьев, змей и других пресмыкающихся и летающих животных. Но пускай этот обычай остается в том виде, как он установлен искони, а мы возвратимся к прежнему повествованию.
141. Вскоре после того, как лидийцы покорены были персами, ионяне и эолийцы послали вестников в Сарды к Киру, изъявляя готовность быть в подданстве у него на том же положении, на каком они были у Креза. В ответ на это предложение Кир рассказал им басню, как один флейтист, увидев рыб в море, стал играть на флейте в ожидании, что те выйдут к нему на сушу. Обманувшись в надежде, он взял сеть, закинул ее и вытащил огромное множество рыбы. Видя, как рыба бьется, он сказал ей: «Перестаньте плясать; когда я играл на флейте, вы не хотели выходить и плясать». Кир потому рассказал эту басню ионянам и эолийцам, что прежде они не послушались его, когда он просил их отложиться от Креза, а теперь, когда дело кончилось для него благополучно, они готовы покориться Киру. Так в гневе сказал он им. Когда весть об этом дошла до городов, жители каждого города окружили себя стенами, и все, кроме милетян, сошлись в Панионий. С одними только милетянами Кир заключил такой союз, в каком был с ними лидийский царь. Остальные ионяне на общем совещании порешили послать в Спарту послов с просьбой о помощи.
142. Те ионяне, которым принадлежит Панионий, основали свои города под таким небом и в таком климате, благодатнее которых мы не знаем ни в какой другой стране. С Ионией не могут сравниться ни страны, лежащие выше и ниже ее, ни те, что лежат на восток от нее или на запад: одни страдают от холода и сырости, другие от жары и засухи. Ионяне говорят не на одном и том же языке, но на четырех наречиях. Первым из этих городов на юге лежит Милет, за ним следуют Миунт и Приена; все три города находятся в Карии, и жители их говорят одним и тем же языком. В Лидии находятся следующие города: Эфес, Колофон, Лебед, Теос, Клазомены, Фокея. Говоря между собой на одном и том же языке, они с прежде названными городами не имеют по языку ничего общего. Из трех остальных ионийских городов два лежат на островах Самос и Хиос, один – Эрифры – на суше. Жители Хиоса и Эрифр говорят на одном языке, а жители Самоса стоят по языку отдельно от них. Таковы четыре наречия языка.
143. Таким образом, милетяне благодаря заключенному союзу были вне опасности, равно как нечего было бояться и островитянам: финикияне не были еще подчинены персам, а сами персы не занимаются мореплаванием. От остальных ионян союзные ионяне отделились некогда не почему-либо другому, а только потому, что в то время весь эллинский народ был слаб, а слабее и незначительнее всех племен были ионяне; кроме Афин, у них не было ни одного достойного внимания города. Как афиняне, так и остальные ионяне избегали называться ионянами, и теперь, как мне кажется, большинство ионян стыдится своего имени. Напротив, двенадцать ионийских городов гордились своим названием, для себя только соорудили союзное святилище, которое назвали Панионием, не допуская к участию в нем никого из прочих ионян; этого участия и не добивался никто, кроме смирнейцев.
144. Подобно этому, дорийцы нынешнего пятиградия, того самого, которое прежде называлось шестиградием, стараются не допускать никого из соседних дорийцев к участию в Триопийском святилище; даже из своей среды они лишали участия в святилище тех дорийцев, которые поступали противно его установлениям. Издавна в храме установлены в качестве награды победителям на играх в честь Аполлона Триопийского медные треножники; но получающие эту награду обязаны не уносить ее с собой из храма, а оставлять там в жертву божеству. Один галикарнассец по имени Агасикл одержал на состязании победу, но нарушил правило: треножник унес к себе домой и там повесил на гвозде. За эту вину пять остальных городов – Линд, Иалис, Камир, Кос и Книд – исключили шестой город – Галикарнасс из участия в общем святилище. Такое наказание положили они на жителей Галикарнасса.
145. Что касается ионян, то они образовали союз из двенадцати городов и не желали никого больше допускать в него потому, как мне кажется, что и во время пребывания в Пелопоннесе они делились на двенадцать частей; равным образом из двенадцати частей состоят в наше время ахейцы, изгнавшие из Пелопоннеса ионян. Первый город их, начиная от Сикиона, Пеллена, за ним следуют Эгира и Эги, в которых протекает никогда не высыхающая река Крафис, по имени ее названа и река в Италии; далее лежат Бура и Гелика, в которую бежали ионяне, разбитые в сражении ахейцами, далее Эгий, Рипы, Патры, Фары, Олен (где течет большая река Пир); наконец, Дима и Тритеи – две последние общины, лежащие внутри материка. Это двенадцать частей нынешних ахейцев и древних ионян.